260
Бепковец
Особая статья — отношения консула с работниками ОГПУ-НКВД. Как явствует из материалов следственного дела Кремера от 1949 г., долгое время консульство находилось как бы под опекой самого Полномочного Представителя ОГПУ Л.М. Заковского. (К этому времени Заковский, ставший с 1933 г. начальником управления НКВД по Лениградской области, а затем заместителем наркома, был уже расстрелян, и эти данные его биографии расценивались не как компрометирующие славные органы, а как разоблачающие их "вражеское руководство".) Полномочный Представитель ОГПУ в Зап-Сибкрае, как выяснилось, был не только непременным участником званых вечеров в консульстве и совместных охотничьих вылазок, но, безгранично доверяя консулу, "чувствовал себя в его обществе свободно", ибо знал, что все происходящее в здании консульства, "никуда не выходит" из его стен. Консул в свою очередь пользовался протекцией Заковского, устраивая свои дела. В 1930 г., к примеру, он по заданию посла фон Дирксена пытался через Заковского добиться разрешения на выезд во Францию княгине Урусовой, отбывавшей ссылку в Нарыме. Княгиня была переведена в Новосибирск, но выезд за границу все же не состоялся. В 1933 г. Заковский помог освободить из-под стражи и выпустить за рубеж бывшего германского военнопленного Бауэра, кулака, державшего неподалеку от Омска свою мельницу.
Дружба эта мешала налаживанию бдительного надзора за консульством со стороны ОГПУ, что давало возможность его чиновникам "вести агентурную работу и принимать агентуру прямо в здании консульства". Но с выездом Заковского из Новосибирска наблюдение было резко усилено и привело к значительному сокращению числа посетителей, а с 1936 г. и к полному прекращению всяких связей консульства с внешним миром. Тогда же, надо сказать, консульству было отказано в абонементе некоторых советских печатных изданий ("Большевик", "Красная Звезда" и др.), так что оно лишилось и этого источника информации. Оставался единственный канал—германские граждане, чьи визиты при любых обстоятельствах прекратиться не могли, но и их становилось все меньше. Оставшиеся посетители консульства, равно как и его обслуживавший персонал, попадали в поле зрения сотрудников НКВД. Более того,
Большой террор
261
значительная их часть, а обслуживавший персонал полностью с отъездом Заковского вошли в состав "информаторов" управления.
В свою очередь сотрудники консульства, как считали органы НКВД, предпринимали отчаянные попытки внедрить свою агентуру в ряды чекистов. Особенно активно действовал Кремер, обхаживая жен и других членов семей чекистов. Его "рассказы" на эту тему в протоколах допросов увлекательны как детективный роман. Но, увы, все попытки выйти через жен и сестер сотрудников управления на них самих окончились полным провалом. "Из-за бдительности органов НКВД,— повествовал он на "следствии",—я не сумел завоевать ни одну женщины, имевшую ту или иную связь с сотрудниками НКВД, хотя на это были затрачены значительные средства".
И все же управлению НКВД пришлось отдать на заклание одного человека из своих рядов (вспомним "агента мелкого калибра"), чтобы версия о шпионской деятельности консульства выглядела более убедительной. Да к тому же его фамилия оканчивалась на "ский". Им стал А.Н. Барковский, "старый чекист", знакомый Кремера по Черепаново. Он пытался в свое время сделать Кремера осведомителем, но сам попал в его сети. Перебравшись в Новосибирск, Барковский получил от УНКВД задание курировать германское консульство, вошел в приятельские отношения с Кремером, в 1936 г. помог ему "устроить" сына в мединститут, а тот, воспользовавшись его откровенностью (в Берлине якобы у Барковского жил брат, а сам он бывший белый офицер), сделал "старого чекиста" двурушником. Правда, и сам Барковский с охотой поддался вербовке, сознавшись, что уже работает на польскую разведку. Новый агент сообщил в консульство о наличии досье на него в управлении НКВД, предупреждал о возможных арестах его агентов, что позволило своевременно отправить в Германию самых ценных из них. Он же предупредил сотрудников консульства о тщательном наблюдении за каждым из них и посоветовал быть особенно осторожными в отношениях с домработницами и китайцами, которые работают "туда и сюда". Как и большинство упомянутых выше участников разыгравшейся трагедии, Барковский был расстрелян, а потом реабилитирован.
262
Белковец
Суммировав все "показания" Кремера в его солидном следственном деле, можно составить представление о методах вербовочной работы, которыми согласно разработкам отдела Иванова пользовались германские разведчики— сотрудники консульства. Эти методы не были "стандартными", они зависели от вербуемого лица и предполагаемого задания. Что касается германских граждан, то на них не приходилось затрачивать много усилий. Им просто отдавали приказ "в более или менее повелительной форме". Приказы выполнялись неукоснительно, и "никого не приходилось уговаривать". Гораздо сложнее обстояло дело с советскими гражданами. Тут надо было вникать в особенности "характера" каждого отдельного человека, "определять его слабые стороны". Одних ловили на "болтливости и доверчивости", вторые попадали в шпионскую сеть благодаря своей "легкомысленности", третьи уступали под натиском или угрозой "компромата перед соответствующими органами советской власти". Поскольку любой компромат мог повлечь за собой "суровую расправу", то, зная об этом, люди с подмоченной репутацией бывали вынуждены соглашаться на ведение шпионско-диверсионной работы.
Последним способом был якобы завербован инженер СибВО Сергей Николаевич Пашков. Его теща, немка Аугс, давала уроки немецкого языка детям Кремера. Однажды Кремеры пригласили на званый вечер семью учительницы. Пашков, подвыпив, сошелся на вечере "в близких отношениях" (?) с "германским агентом" Карлом Шмидтом (о нем мы еще вспомним). Ему-то он и начал "выбалтывать" кое-какие государственные секреты. Влезший в доверие к легкомысленному инженеру Шмидт вскоре сумел "выкрасть" у него "проект строительства военного объекта в городе Татарске", а последовавший за этим шантаж довершил дело. Пашков стал давать "регулярные сведения о строительстве казарм в разных гарнизонах СибВО, о наименовании воинских соединений и их численности, а также характеристики начальствующего состава СибВО".
Среди агентов консульства были и такие, кто соглашался работать "за деньги", поскольку многие испытывали "острую материальную нужду". Помогали мелкие подачки лекарствами, обман и другие изуверские средства. Враждебно настроенные по отношению к
Большой террор
263
советской власти элементы шли в шпионы и диверсанты "просто так" и трудились на этом поприще, как говорится, из любви к искусству. Труднее всего было с женщинами, за ними приходилось ухаживать и "доходить до интимных отношений". В тяжелые для всех времена выручали "подарки (платья, шелк, сукно) или просто денежные суммы".
В деле сбора разведданных агенты германского консульства были вездесущими, неуловимыми и многоопытными. Они действовали в самых многолюдных местах, на вокзалах, в поездах, "паровозах", на базарах и в парикмахерских, в учреждениях и ресторанах. Они вступали в разговоры с красноармейцами, военными людьми и исподволь, мимоходом, задавая вопросы, куда едешь, откуда, где стоит та или иная часть, в какое время у военных отпуска и т. д., выведывали военные тайны. В доверительные разговоры втягивались также домработницы, печники, дровоколы, ремонтники, чьи родственники служили в Красной Армии и к чьим услугам приходилось прибегать консульству. Гросскопф из этих соображений подкармливал приходящих к обслуге родственников, позволяя им "столоваться на кухне".
Сведения о Красной Армии и вообще о военном потенциале страны имели особую ценность. Добывая их, сотрудники консульства не брезговали никакими средствами. Тот же Кремер завербовал для этой цели своего бывшего ученика из железнодорожной школы в Черепаново, где он трудился еще некоторое время до переезда в Новосибирск, некоего Татаурова (проверкой не установлен, возможно, не существовал вообще) и устроил его на строящийся около деревни Толмачево военный аэродром. Вскоре тот, войдя в связь с летчиками, предоставил своему бывшему учителю "подробное описание строительства с чертежом", дал "сведения о личном летном составе частей авиабригады, числе аэропланов по классификации (боевых, разведывательных, бомбовозов и т. д.)". Таинственный Татауров держал своего шефа в курсе передвижения "воздушных сил с Запада на Восток во время напряженной политической обстановки на Востоке". Но главное, он организовал по заданию Кремера диверсионную группу, которая была готова "по получению от него соответствующих указаний" "разрушить сооружения аэродрома, мастерских, привести в негодность сигнализацию,
264
Бепковец
радиосвязь, вызвать пожары в ангарах и уничтожить самолеты". Очевидно, и в этом случае принимались в расчет заготовленные в консульстве взрывматериалы.
Гросскопфом для встречи с агентами использовались частные квартиры новосибирчан: до 1928 г. — заведующего горздравом Рейхельсона по ул. Ленина, с 1928 г. по 1935 г. — "вдовы врача Павловой по Рабочей улице". В те же годы действовала якобы и конспиративная квартира агента Карла Шмидта на Вокзальной ул. У Кремера были свои явочные места: квартира его знакомой Павлины, сотрудницы Сиблитинститута Тони, дом тестя Замятина и др. Не довольствуясь встречами на квартирах, Кремер получал донесения агентов и давал им задания "в письменном виде" "конспиративным путем на улицах, в удобных местах". Таким образом, к примеру, он связывался с одним из лучших своих агентов, уже названным С.Н. Пашковым, поставлявшим "исчерпывающие данные о расположении воинских частей по всему Сибирскому Восточному округу".
(Арестованный 10 октября 1937 г. как агент германского консульства Пашков назвал, как и было положено, нескольких служащих военно-строительного отдела СибВО, которых он якобы привлек к работе. По решению тройки УНКВД его расстреляли 5 ноября. Следствие по делу вел Малозовский, который во время проверки в 1956 г., подтверждая заявления Кремера о несоответствии его "показаний" действительности, признал, что никаких материалов, свидетельствующих о принадлежности членов группы к агентуре германской разведки, не было. Следствие велось упрощенным методом, а признательные показания добывались применением к арестованным мер физического воздействия.)
Из дела Кремера видно, что Гросскопф пытался "подобраться" и к самим командующим СибВО для получения информации, так сказать, из первых рук. Петин бывал даже у него в гостях, но пользы из этого извлечь не удалось, так как командующий был человеком "не очень выдающимся на своем служебном посту и не имеющим особого доверия правительства и партии" (очевидно, по мнению Иванова). С Левандовским Гросскопф встречался на охоте и официальных советских банкетах. Не повезло ему только с Гайлитом, не принявшим приглашения консула. Не удалось последнему устроить знакомство Гайлита с генералом Кэстрингом в 1932 г.,
Большой террор
265
когда тот проездом в Японию остановился в Новосибирске. Не помог и агент Ваганов, всегда регулировавший "состав советских гостей". Не сумел подобраться к Гайлиту и Кремер, действовавший через жену его брата Клаву. С Клавой ему пришлось вступить "в интимную связь". И хотя она оказалась весьма полезным для дела человеком и сумела примерно через полгода по получении задания —добыть "секретные материалы о численности и расположении войск СибВО" —представить сначала "списки войсковых частей со всеми подробностями, фамилии командиров, их расположение и вооружение", а затем и "оперативный план о проведении пробной мобилизации", вскоре "вместе с мужем исчезла из города". Так что план Гросскопфа выйти на Гайлита через этот канал провалился.
К 1937 г. агентам консульства, как это утверждается в деле, удалось создать "крепкие секретные диверсионные группы" на всех важных объектах города Новосибирска. Одна из таких групп, возглавлявшаяся инженером Бетгером и техником Визе, действовала будто бы на строительстве ТЭЦ (левый берег Оби). Агенты Бетгер и Визе помогли держать под контролем весь ход строительства. Изучив переданный ему "точный чертежный материал", Гросскопф отлично знал "силовую сеть" и все удобные для совершения диверсионного акта места в этой сети ("например, на обоих концах железнодорожного моста, через который силовая проводка проводится с левого на правый берег"). Группа провела "ряд диверсионных актов, чтобы взорвать и задержать строительство" (каких, естественно, не указано), а затем была законсервирована "для периода военного времени". Когда группа была организована, консульство предложило Бетгеру и Визе "немедленно покинуть пределы СССР и вернуться в Германию".
Иначе повело оно себя по отношению к германскому гражданину Цэ, создавшему аналогичную группу на металлозаводе, порекомендовав ему принять "специально для этого" (?) советское гражданство.
Страшное преступление — преступление века —готовила диверсионная организация новосибирского "Водоканалтреста", где как раз и действовал один из самых опасных агентов консула Я.Н. Шмидт, техник-смотритель, 1888 г. р., прибывший в Россию еще до мировой войны. Правда, сам он "во избежание ареста" выехал в
266
Белковец
1935 г. в Германию, но оставил своим преемникам хорошо отлаженное дело. Его принял вместе с должностью начальника треста (по протекции Богуславского) "уволенный из армии за троцкизм" Борис Михайлович Оберталер. Вводя его в курс дела, Шмидт представил членов своей организации и поставил цель — отравить население города зараженной вредными бактериями питьевой водой. Присутствовавший при этом Богуславский добавил: "В этом деле мы обеспечены консультацией немецких друзей" (вспомним заветные бутылочки в консульском шкафу).
В группу входило 8 человек: Василий Сергеевич Дитятьев —инженер-строитель, принимавший участие в возведении в Новосибирске хорошо известных железнодорожного вокзала и жилых домов НКПС, главный инженер по строительству водопровода и канализации, В.А. Дракин — главный инженер по эксплуатации, Д.Д. Шляпников —заместитель председателя горсовета, П.А. Селецкий — начальник водонасосной станции, Меньшенин — помощник Шляпникова по планированию водоканальных дел, В.А. Егоров — инженер-инспектор краевого коммунального управления, М.А. Айзин — санитарный инспектор и Ф.Я. Меус — дежурный моторист водонасосной станции. Подрывная деятельность группы, нацеленная на приведение "в состояние полного расстройства водоснабжения" города, продолжалась якобы уже несколько лет. Шляпников "из года в год умышленно при составлении контрольных цифр урезывал кредитные ассигнования на водопровод и канализацию", Меньшенин "это урезывание технически обосновывал". Оба "умышленно регулировали и отпуск электроэнергии". Во время частых аварий на электростанции (там действовали свои вредители) они отключали и станцию водоснабжения, что "выбивало щиты у моторов, портило их, создавало толчки и ненормальное давление в водоводной сети". В конечном счете все это вело к порче хозяйства. Руководство обвинялось еще и в том, что не делало заказы на новые моторы, не вело предупредительного ремонта, тратило кредиты на заведомо неисправные моторы, плохого качества трубы (их тоже изготавливали вредители) и пр. В результате город испытывал хронический дефицит воды. Вместо потребных 25 тыс. кубов в сутки поступало всего 13 500.
Большой террор
267
Совсем плохо обстояло дело с принятым от строителей канализационным коллектором по ул. Дуси Ковальчук. Он был сдан без очистных сооружений "при выводе канализационных вод в реку Обь", "стоял без дела и обвалился".
Итак, зимой 1937 г. в "Водоканалтресте" возникла пиковая ситуация. Задуманное "злодеяние" вот-вот должно было свершиться. Единственный мотор насосной станции был испорчен, а второго, запасного, не имелось. "В любое время возможно прекращение подачи воды". Не была подготовлена к сроку, на случай паводка, к первомайским дням, моторная станция при водонапорной станции. Ледоход и наводнение непременно должны были заилить водоприемник, "вода не поддастся фильтрованию и пойдет с илом в городскую сеть". Вот и готов подарок новосибирцам к 1 Мая, возбуждающий "массовое недовольство граждан города". И уж совсем страшно, если начнется "бактериологическая война". Тут-то и будут пущены в ход заразные микробы из бутылочек, хранящихся в несгораемом шкафу у германского консула.
Спасибо бдительным чекистам. Они ликвидировали группу шпионов в сентябре 1937 г. "Агент германской разведки" B.C. Дитятьев, который должен был спустить в водопроводную сеть города "ампулы с необходимым содержанием бактерий", взяв их у Кремера, и таким образом "отравить весь город", был расстрелян по постановлению тройки УНКВД 18 сентября, на следующий день после ареста последнего. Естественно, в ходе "следствия" он разоблачил шпионско-диверсионную работу в Сибири германских дипломатов.
Одно из типичных дел на "фашистскую шпионско-диверсионную группу немцев", проживавших в Новосибирске, было сфабриковано в ноябре 1937 г. Во главе группы был поставлен Генрих Генрихович Эбель, 67-летний пенсионер (сотрудники НКВД не брезговали и стариками), уроженец села Миллерово Саратовской губернии. В деле можно обнаружить две различные характеристики Эбеля, одну из досье НКВД, другую из документов, представленных реабилитационной комиссии в 1950-е гг. сыном, Густавом Генриховичем. По первой Г.Г. Эбель, гражданин СССР, состоял членом ВКП(б) с 1917 г. по 1920 г., исключен за отказ выступить с оружием против Колчака, руководитель лютеранской общины в Новосибирске, участник названной группы,
268
Бепковец
созданной по заданию иноразведки, занимался фашистской пропагандой, готовил контрреволюционные кадры на случай войны, систематически собирал и передавал в в консульство шпионские сведения. Из документов семейного архива явствует, что Г.Г. Эбель проживал в Новосибирске с 1898 г., работал столяром на железнодорожном транспорте. Как и все рабочие тогдашнего Новониколаевска, приветствовал большевистскую революцию, а в 1905 г. даже участвовал в революционном движении сибирских железнодорожников, бывал на демонстрациях и митингах. За беспорочную службу имел от советской власти ряд благодарностей и поощрений, более 40 его рационализаторских предложений и изобретений внедрено в производство. На допросе 25 ноября Эбель "признал", что к разведывательной работе в пользу Германии был привлечен в 1932 г. секретарем консульства Гюбнером (выехал из СССР в октябре 1931 г.), что шпионские сведения о новосибирском военном гарнизоне получал от своего зятя Виталия Васильевича Лопухина (тоже расстрелянного), работавшего в штабе СибВО, по шпионажу был связан с курьером Паучем и "секретарем" консульства Кремером. Им якобы был подготовлен к вербовке германский разведчик Иван Иванович Кайзер, 1884 г. р., уроженец села Старино Саратовской губернии, работавший машинистом внутризаводского транспорта на заводе № 179, тоже пенсионер. "Связан" был Эбель и с Адольфом Карловичем Мутом, 1904 г. р., уроженцем Красноярска, техником-нормировщиком этого же завода, готовившим ко всему прочему теракт над Эйхе.
Все трое были расстреляны по приговору тройки 12 января 1938 г., затем в 1958 г., как и В.В. Лопухин, реабилитированы ввиду отсутствия данных о принадлежности к агентуре германской разведки. Государство выплатило в этом же году вдове Кайзера, Марии Григорьевне, 584 руб. за двухствольное ружье и малокалиберную винтовку, конфискованные при аресте мужа46.
Большое место в деле Кремера занимает выяснение обстоятельств подготовки террористического акта против первого лица в крае— секретаря крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе. План его убийства по указке Кремера-старшего был разработан еще весной 1937 г. группой студентов медицинского института, организованной
Большой террор
269
Кремером-младшим. Он включал в себя "подробное изучение путей следования и мест пребывания Эйхе по служебным и своим личным надобностям", которое было возложено на Г.А. Царькова и М.С. Меньшенина. Вскоре они установили номер автомобиля, возившего Эйхе, и направление его поездок. Исполнение теракта возложили на В.И. Гарабурду "как на более надежного и смелого человека". Получив от Кремера-младшего револьвер системы "Зауэр", якобы принадлежавший отчиму, Гарабурда хотел проникнуть в здание клуба им. Сталина (ныне клуб Октябрьской революции), в котором планировалось совещание партактива, и выстрелить в Эйхе. Однако благодаря бдительности охраны он не смог проникнуть в здание клуба до начала заседания, а после при выходе секретаря крайкома из клуба "был заподозрен охраной и отстранен от здания"47.
Срыв этой попытки теракта не охладил пыл его организаторов. "Пасынок Юрка" не один раз всплывает в связи с этим сюжетом в следственном деле отца. Последний пытался провести акцию, используя отпуск Эйхе, любившего отдыхать либо в Белокурихе, либо в Чемале. В оба эти курортные места были направлены его эмиссары. Теперь им поручалось бросить гранату в машину Эйхе. На этот раз он поправлял здоровье в Белокурихе, и честь нанесения ему смертельного удара выпала на долю более опытного и квалифицированного контрреволюционера, Яна Плебанека, одного из руководителей местной шпионско-диверсионной группы — "Польская Организация Войсковая". На свое несчастье ответисполнитель "Электропрома" добыл курортную курсовку как раз в августе. Плебанек установил "маршрут прогулок Эйхе", но совершить теракт не смог, так как по неизвестным причинам "сын Кремера Юрка", заодно зачисленный теперь уже и в польскую националистическую организацию в качестве ее члена, не доставил ему необходимую гранату48.
Итак, курортный вариант не удался. Оставалась последняя надежда — на торжественное заседание в театре "Красный Факел" по случаю XX годовщины Октябрьской революции, на котором Эйхе должен был присутствовать обязательно. Теперь на роль главного организатора выдвинулся A.M. Шлезингер49, парикмахер, напрасно промучившийся лето в Чемале в ожидании своей жертвы. Устроившись в театр, он вовлек в дело
270
Бепковец
электрика Карла Лавренова и артиста Виктора Францевича Санковского (первый —белорус, второй — поляк), "идеологически тяготевших к Польше". Первый во время торжественного заседания должен был "путем устройства коротких замыканий" совершить "в нескольких местах поджог помещения театра", в том числе и декораций на сцене, а второй — "во время неизбежной в этом случае паники" бросить гранату в президиум. Читатель, очевидно, уже догадался, что передать злополучную гранату исполнителю теракта должен был... Кремер-младший. Но бдительные чекисты и на этот раз своими решительными действиями предотвратили беду. Тогда они еще не могли предполагать, что Эйхе вскоре будет расстрелян как враг народа их московскими коллегами.
Однако довольно историй, близких к детективному жанру. Их создатели, как видим, могли бы составить достойную конкуренцию лучшим его мастерам. Вся трагедия заключается лишь в том, что персонажами подобных историй были не вымышленные, а реальные люди, люди из плоти и крови. Их физические и нравственные страдания, испытанные в застенках НКВД, этой чудовищной машины уничтожения, перед тем как получить пулю в затылок, невозможно описать. Но восстановить имена всех невинных жертв режима и попросить у них прощения —это потомкам по плечу.
Заключая этот раздел, скажем, что 1938 г. был последним годом существования иностранных консульств на территории СССР.
"Большой террор" в немецких селах
Рассказ об операциях по "националам", в ходе которых истреблялось бывшее колонистское население Сибири, затрагивает лишь те немецкие села, которые оказались в составе нынешней Новосибирской области. Материалы на остальные колонии необходимо искать в управлениях других областей и краев, выделившихся из Зап-Сибкрая. Самыми крупными на указанной территории являлись две немецкие колонии — Купинская и Болотнинская, основанные во времена столыпинской аграрной реформы. Но можно смело утверждать, что и в других регионах Сибири,
Большой террор
271
как и всей страны, события разворачивались по аналогичному сценарию.
Купинская колония, образованная в 1908—1909 гг. выходцами из Екатеринославской, Херсонской, Таврической и Волынской губерний, входила в 1926 г. в Барабинский округ и насчитывала 1145 человек. К 1934 г., согласно данным ОГПУ-НКВД в ней проживало 1320 человек (сказалось "великое переселение" немцев СССР конца 1920-х —начала 1930-х гг.). При проведении нового административно-территориального устройства в 1930-е гг., которое совершенно не учитывало интересы немецких колонистов, Купинская колония, как впрочем и ряд других, оказалась разорванной и поделенной между различными районами. Часть ее вместе с центральным селом Орловкой (это название восходит к имени Г.Г. Орлова, руководителя Коллегии Опекунства иностранных колонистов, который по поручению Екатерины II занимался обустройством немецких крестьян в Поволжье) осталась в Купинском районе, в то время как деревни Николаевка, Граничное, Цветнополье, Нейфельд отошли к вновь образованному Чистоозерному району. Оба эти района вместе с Татарским и Андреевским (ныне Баганский), получившем немецкое население из Карасукского района, входили в Татарский куст, оперсектор которого и занимался ликвидацией на его территории "германских шпионов".
Первые аресты здесь были проведены в апреле-июле 1937 г. Они коснулись сначала тех лиц, которые, как уже отмечалось, находились на оперативном учете и "разрабатывались" с 1929—1930 гг. как активные участники эмиграционного движения. Первая группа немецких колонистов, объединенных в "фашистскую шпионскую повстанческую организацию, действовавшую на территории Купинского и Чистоозерного районов", состояла из 15 человек. В нее входили:
ЛИПИНСКИЙ Иван (Иоганн) Данилович, 1881 г. р., уроженец хутора Рудковского Житомирского уезда Волынской губернии, окончил трехклассную русскую школу, проповедник лютеранской общины, крестьянин-единоличник, перед арестом проживал в ауле Багамбай Урлютунского района Восточно-Казахстанской области (в 12 км от Чистоозерного района), куда выехал из
272
Бепковец
Орловки. Имел 9 детей, 4 дочерей и 5 сыновей. Арестован 4 июня 1937 г. и 10 числа доставлен в КПЗ Татарского РОМ-НКВД.
КЕНИГ Герберт Иванович, 1907 г. р., уроженец села Берестово Артемовского района Сталинской области, образование среднее. В 1934 г. приехал с Украины. Работал учителем в школах Орловки и Татарска. Арестован 28 апреля 1937 г.
ШЕЙФЕЛЕ Эдмунд Иванович, 1900 г. р., уроженец села Эбенфельд Херсонского уезда и губернии, образование
7 классов, учитель в школе села Красновки Андреевского района, имел сына и дочь.
ШЕЙФЕЛЕ Юлиус Иванович, 1895 г. р., брат Эдмунда, уроженец того же села, учитель в школе села Антоновки Андреевского района, имел сына и 6 дочерей. Арестован
8 мая 1937 г.
Г АРКЕ Вениамин Андреевич, 1881 г. р., уроженец села Старо-Викторовка Житомирского уезда Волынской губернии, образование низшее, проживал в Николаевке Чистоозерного района, "в прошлом поп". Имел 8 сыновей и 2 дочери. Арестован 30 июня 1937 г.
ПАРКЕ Роберт Андреевич, 1884 г. р., уроженец того же села, малограмотный, колхозник в Николаевке. Арестован вместе с братом.
ОЛЬГЕЙЗЕРХристиан Яковлевич, 1892 г. р., уроженец села Выгода Одесского уезда Херсонской губернии, колхозник из Орловки. Арестован 2 июля 1937 г.
ПИТЕРМАН Яков Яковлевич (он же Ольгейзер Теодор Генрихович), 1908 г. р., уроженец того же села, малограмотный, колхозник в Орловке. Арестован вместе с братом.
ОРТЛИБ Эмиль Самуилович, 1888 г. р., уроженец села Пулино Житомирского уезда Волынской губернии, малограмотный, колхозник в Николаевке. Арестован 29 июня 1937 г.
ШИЦ Кондрат Яковлевич, 1884 г. р., уроженец села Беловеж Мариупольского уезда Екатеринославской губернии, колхозник в Гоаничном. Арестован 30 июня 1937 г.
ЭМРИХ Фридрих Фридрихович, 1874 г. р., уроженец
Большой террор
273
села Есиповки Н-Московского уезда Екатеринославской губернии, образование низшее, единоличник. Проживал в ауле Багамбай, имел 7 детей (один из сыновей уже был арестован). Арестован 30 июня 1937 г.
ЭМРИХВильгельм (Василий) Фридрихович, 1901 г. р., сын Фридриха Фридриховича, уроженец того же села, арестован вместе с отцом.
ШЕФЛЕР Александр Фридрихович, 1906 г. р., уроженец Тулинской волости Житомирского уезда Волынской губернии. Проживал в Николаевке. Арестован 30 июня 1937 г.
БЕН ДЕР Яков Андреевич, 1899 г. р., уроженец Самарской губернии. Арестован 30 июня 1937 г. в ауле Багамбай.
ЗИЛЬБЕРНАГЕЛЬ Густав Иоганнович (Иванович), 1875 г. р., уроженец села Пришиб Мелитопольского уезда Таврической губернии, колхозник в Орловке. Арестован 28 апреля 1937 г.
В качестве компрометирующих материалов у арестованных были изъяты письма, книги религиозного содержания, Библия (все на немецком языке), которые, однако, не были приобщены к делу, а как "религиозный хлам", не представляющий ценности для следствия, сожжены по решению сотрудников Татарского РО НКВД. Следствие по делу членов этой группы длилось необычайно долго, будучи продлено до 1 октября 1937 г. На этом деле отрабатывалась методика фальсификации материалов, выкристаллизовывались обвинения, стандартный набор которых мог быть предъявлен затем всем остальным подобным "организациям".
Руководителм ее был объявлен И.Д. Липинский. Еще в 1927 г. он, находясь якобы на съезде немцев в Тифлисе, получил задание создать такую организацию антисоветского характера от представителя германского правительства, некоего Рудольфа Мальцена, своего бывшего друга. В 1916 г. они вместе были высланы из Волынской губернии, жили в Сибири, а после февраля 1917 г. Мальцен вернулся в родные места. Там он оказался неподалеку от польской границы и примкнул к националистической партии Германии (?), а германская
274
Бепковец
разведка тогда же завербовала его в "шпионы". По ее заданию, переданному Мальцену через сотрудников германского посольства, он в 1920-е гг. развернул свою разведывательную работу в Киевском округе, а затем при поддержке "фашистской организации в Америке", возглавлявшейся бывшим российским немцем Э. Бел ем, перенес свою резидентуру в Тифлис. Из этого центра он формировал фашистские организации в СССР, имея в виду далеко идущую цель — "объединить международное фашистское движение" и "охватить им все фашистские элементы" в бывшей Российской империи. Вскоре в сферу его влияния попали и немцы-сибиряки, уже упоминавшиеся ранее Д.Я. Пеннер, Г.Ф. Лининг и И.Д. Липинский. Последний получил задание создать в Западной Сибири "сильную контрреволюционную организацию".
Был в биографии Липинского и такой, неприемлимый для советской власти штрих, как пребывание в германском плену, из которого он вернулся в 1919 г. К тому же до 1929 г. Липинский жил как кулак, имел 7 коров, 4 лошади и 35 овец. Но главное, что вменялось ему в вину, — это участие в эмиграционном движении, связи с германским консульством в Новосибирске и получение "гитлеровской помощи". В 1929 г. в разгар немецкой эмиграции он, живя в Николаевке, был как хорошо знающий русский язык "уполномоченным по ходатайствам для немцев документов на выезд в Германию", сам распродал свое имущество, но выехать не успел. Дважды, в 1930 г. и 1931 г., ездил в Новосибирск к консулу; в первую поездку имел список желающих выехать из СССР. Во время рассказа крестьян (Липинского в первую поездку сопровождали Лининг и Вениамин Гарке) о горестной судьбе немецкой деревни, о лишении прав, высылке на север, о голоде, порождающих страстное желание покинуть страну, консул Гросскопф плакал. Он выразил сожаление в том, что не может им помочь, а списки велел уничтожить.
Второй поездке Липинского в консульство предшествовали события июня 1931 г., связанные с высылкой кулаков. В начале месяца в Николаевку прибыли председатель Нейфельдского сельсовета Тибилиус и уполномоченный РИКа Рак раскулачивать Роберта Гарке и Давида Отто. Но односельчане оказали организованное сопротивление и выселить кулаков не дали. Вторая
Большой террор
275
попытка после "массовой разъяснительной работы" и с эскортом милиционеров была более удачной — кулаков все же выселили из деревни, но вскоре распространился слух, что они утоплены в Иртыше вместе с баржей, на которой их везли. Тогда-то односельчане и откомандировали Липинского в консульство. Принявший его секретарь Гюбнер, естественно, кроме выражения сочувствия ничем помочь не мог, но он якобы дал ходоку задание — вербовать немцев к отъезду на Украину, куда вскоре войдут германские войска.
В дальнейшем Липинский связывался в консульством по почте, сообщая в письмах о нужде и голоде, царивших в деревне. Консул организовал материальную помощь его многодетной семье. Через посредство фирмы "Фаст и Бриллиант" Липинский получил 8 марок "гитлеровской помощи", 15 марок и посылку с семенами прислал ему и выехавший в 1929 г. из СССР Мальцен.
Аналогичные обвинения в связях с германским консульством, порочащих честное имя советского гражданина, в получении "к-р денег", были предъвлены и другим членам группы. За И.Г. Кенигом, в частности, числилось представление Гросскопфу в 1934 г. доклада "О политическом настроении немецкого населения в колониях, количестве немецких школ и учащихся в Купинском районе и других районах Западно-Сибирского края". Кроме того, "по данным агентов Купинского РО НКВД", было установлено, что его поездка к консулу в ноябре 1934 г. имела цель "установить связи по шпионской работе". Ко всему прочему Кениг "вел фашистскую пропаганду", создав еще в Артемовске на Украине "фашистскую группировку" из учащейся молодежи, продолжил это дело в Сибири, агитировал "за срыв подготовки к севу, за массовый выход из колхоза" и т. п. Выяснилось также, что Кениг был женат на вдове германского политэмигранта, приехавшего в СССР в 1931 г. и работавшего на шахте в Донецкой области, — Виль-гемине Зеликат. Отец ее проживал в городе Эссене, а сама она имел голландское подданство. "За переписку с родными из Германии" "фашистского соедержания" и "фашистскую работу" на Украине она как агент германской разведки была выслана из СССР в 1935 г. Кенигу и Ю.И. Шейфеле инкриминировалась связь с ней. При столь отягчающих вину родственных связях уцелеть в СССР в 1937 г. было невозможно.
276
Бепковец
Что касается Ю.И. Шейфеле, то он был признан бывшим белым офицером, служившим у Колчака в контрразведке и участвовавшим в расстрелах сочувствовавших советской власти граждан (проверкой не подтвердилось). "Кулакам" Ольгейзерам, также прибывшим с Украины, в вину вменялось участие в контрреволюционном восстании против советской власти в 1919 г. Вина бывшего попа и кулака, лишавшегося прав, Вениамина Гарке, заключалась в проведении "ряда диверсионных актов на станции Чистоозерная". Одним словом, обвинительное заключение, составленное 5 октября лейтенантом госбезопасности, уполномоченным по Татарскому кусту Тимофеем Федоровичем Качиным, на 18 листах инкриминировало группе "непосредственную связь с одним из иностранных дипломатических представительств в г. Новосибирске", куда с 1927 г. "систематически передавались сведения шпионского характера" и создание "к-р фашистских штурмовых отрядов", насаждение "диверсионно-вредительскихгрупп на транспорте, сооружениях и предприятиях, имеющих оборонное значение" (?), подрывную работу в колхозах "путем агитации разложенческого характера", распространения "антисоветской клеветы на колхозы и советское правительство". Матерые кулаки, лишенцы, сектанты-фашисты, озлобленные на советскую власть, они всячески стремились "подорвать ее мощь и авторитет в глазах трудящихся". Рассказывая о колхозной жизни в своих посланиях родственникам за рубежом, прося помощи, они клеветали на советское государство и распространяли разного рода измышления против советской власти50.
В ходе "следствия", которое вместе с Качиным вели еще 7 оперативных работников, "все виновными себя признали", кроме четверых —Э.С. Ортлиба, А.Ф. Шеф-лера, Г.И. Зильбернагеля и В.Ф. Эмриха (можно представить, что им пришлось вынести). Все 15 были приговорены постановлением тройки УНКВД от 8 октября 1937 г. к ВМН и расстреляны в Барабинской тюрьме 19 октября.
Проверкой 1958 г. установлена, что все дело было сфальсифицировано органами НКВД. Не удалось получить данных ни о принадлежности репрессированных к агентуре германской разведки, ни даже о связях Липинского и других членов группы с сотрудниками
Большой террор
277
консульства в Новосибирске. В деле на консульство выявлено два имени: Лининга, в адрес которого 21 марта 1935 г. консульством было направлено письмо религиозного содержания —о датах религиозных праздников, и Липинского, посылавшего в консульство письмо-прошение о том, "можно ли ему эмигрировать в Германию и если возможно, то сообщить об этом". "Материалов о наличии какой-либо преступной деятельности в связи с чиновниками германского консульства нет", — констатировалось по итогам проверки51. Показания членов группы в протоколах допросов были признаны "неконкретными", "без указания места, времени и способа совершения преступления". В них обнаружились "грубые противоречия", которые не были устранены "ни очными ставками, ни допросами свидетелей и самих обвиняемых, ни другими действиями".
Разработав дело Липинского и сколотив схему "формирования", органы запустили в ход адскую машину уничтожения. Уже ко времени, когда писалось обвинительное заключение на эту первую группу немецких колонистов, на территории Татарского, Купинского и Чистоозерного районов было арестовано 26 человек из более чем 30, входивших якобы в это формирование. В ноябре счет пошел на сотни.
18 сентября решением тройки УНКВД были осуждены к ВМН и 25 числа расстреляны арестованные в июле-августе члены "отделения организации Липинского" в селе Цветнополье (11 из 13 включенных в группу человек) во главе с "руководителем" Филиппом Генриховичем Реем, 1879 г. р., рядовым колхозником из колхоза "Нацмен". Это отделение якобы вело в колхозах Нейфельдского сельсовета активную контрреволюционную фашистскую агитацию и подрывную работу, направленную на дискредитацию руководителей партии и правительства, проводило вредительство в колхозах, распространяло клеветнические измышления на советскую власть и партию. В составе группы были ликвидированы председатель колхоза "Нацмен" Вильгельм Виль-гельмович Бауэр (вместе с 65-летним отцом Вильгельмом Людвиговичем), секретарь Нейфельдского сельсовета Александр Прокопьевич Савровский, 1896 г. р. Самый молодой член группы Фридрих Филиппович Эмрих, 1912 г. р., уроженец Цветнополья, был "помилован", получив 10 лет лагерей, а самый старый — Генрих
278
Белковец
Иосифович Кампф, 1871 г. р., умер в тюрьме во время "следствия"52.
В октябре 1937 г. была арестована и первая группа крестьян из Орловки (8 человек) во главе с Г.Ф. Линингом, "германским шпионом" и подручным Липинского. Большинство арестованных составляли рядовые члены колхоза им. Эйхе (позднее назывался им. Фрунзе, им. Тельмана), в том числе 3 брата Шицы, Генрих, Яков и Филипп Васильевичи, Иван Иванович Ренер, Генрих Иванович Геринг, Яков Яковлевич Фоль, Филипп Кондратье-вич Фербер. Помимо участия в эмиграционном движении всем им инкриминировалась также служба в царской армии (!), участие в событиях первой мировой войны, главным образом, на Кавказском фронте. В состав этой группы-отделения были включены кроме орловцев "агенты" Липинского: Иван Федотович Ланге, 1898 г. р., бывший маслодел, а ко времени ареста 1 июля 1937 г. — помощник начальника железнодорожной станции Чистоозерная, отец 5 детей, обвиненный помимо всего прочего в службе у Колчака в 1918 г.; Иван Адамович Зайферт, 1910 г. р., арестованный 29 июня 1937 г., работавший на этой же станции столяром (он единственный из 11 человек получил 10 лет) и Василий Иванович Пань-ков, 1896 г. р., украинец из Австрии, бывший военнопленный, греко-католик, не принявший советского гражданства, отец 4 детей, кустарь-сапожник.
В ходе следствия все члены группы сознались в самых чудовищных и нелепых преступлениях, которые удалось придумать их мучителям. Тот же Ланге, работавший ранее помощником начальника на станциях Бурла и Айнак, "рассказывал", что "умышленно задерживал поезда, нарушал график движения", "давал задания своим агентам разрушать полотно железной дороги", и "сам разобрал... полотно, но путевой обходчик обнаружил и предотвратил крушение"53.
Руководитель группы Г.Ф. Лининг был арестован 9 июня на станции Кант Киргизской ССР, куда после 1934 г. выехал из Орловки вместе с несколькими другими семьями. Выполняя просьбу УНКВД ЗСК, киргизские чекисты этапировали его "под усиленным конвоем" в Новосибирск, откуда он был доставлен в Татарск, где 12 августа Татарское РО НКВД начало "дознание". Основные данные его анкеты следущие. Социальное происхождение — кулак, родился в 1882 г. в деревне
Большой террор
279
Несподжанка Ровненского уезда Волынской губернии. С 1903 по 1907 гг. служил в царской армии, выслужил чин младшего унтер-офицера музыкантской команды. С 1914 г. воевал, попал осенью того же года в плен в Австрии, переброшен в Германию в концентрационный лагерь "Франкфурт-Аду". С 1916 г. будучи расконвоирован, работал в деревне, закрепился в одной из них (Мозгоу Розенбергского уезда). В 1921 г. принял германское подданство. В 1923 г., не получив советской визы и объвив себя военнопленным, поехал за семьей в СССР, которую нашел в Орловке Купинского района. Здесь осел, так как начинался НЭП, а с ним и возможность развивать свое хозяйство. Во время эмиграции вместе с проповедником Даниилом Фурманом возглавил движение за выезд из СССР, связался с консульством, оформлял и доставлял в него списки желающих выехать. После ареста в Москве Фурмана заменил его и стал "уполномоченным германского консула по немецким делам". Через Липинского имел связь с Мальценом, который, выехав из СССР, возглавил "Союз заграничных немцев" ("Аус-ландсдейч"), стал членом рейхстага. Через него Лининг организовал для односельчан получение "гитлеровской помощи", начал по его поручению заниматься и "шпионской работой", затем бежал, боясь разоблачения, в Киргизию. Правда, в Орловке, где у Лининга остался "дом с надворными постройками", продолжали жить сын и одна из дочерей, вышедшая замуж за Шефера. Вторая дочь Лининга была замужем за сыном Липинского — Карлом. Двое младших сыновей, 11 и 9 лет, остались с матерью на ст. Кант.
Поскольку Лининг был признан также руководителем "баптистской общины христиан" в Орловке, к делу орловских крестьян органы приобщили также дело уполномоченного евангелических христиан в Зап-Сибкрае, "краевого проповедника баптистской секты" и "германского резидента" Отто Ивановича Кухмана. В 1936 г. он приезжал в Орловку из Новосибирска, где находилось место его службы, для чтения проповеди, и этот приезд был квалифицирован органами как повод для проведения конспиративного совещания с коллегами по антисоветской работе. С этого времени, несмотря на то, что сам Кухман вскоре уехал во Фрунзе, "сеть шпионская" среди евангелистов "стала всеобщей". Задание же, которое Кухман получил якобы от председателя
280
Белковец
Всесоюзного Совета Евангелических христиан и тайного агента гестапо Я.И. Жидкова — создать из евангелистов, баптистов и адвентистов в Западной Сибири "сеть разведчиков, способных проводить шпионаж, диверсию и террор" —было выполнено54.
Лининг, Липинский и Кухман проходят по всем делам последовавших за ними немецких крестьян как главные организаторы "всего фашистского движения в указанных районах Кулунды". По мере того, как репрессивная машина набирала ход и обнаруживались все новые и новые "повстанческие группы", подлежащие ликвидации, увеличивались в масштабах и фигуры этих "шпионов германских разведывательных органов". Что же касается группы Лининга, то 10 из 11 ее членов были расстреляны по постановлению от 23 октября тройки УНКВД 3 ноября 1937 г.
В сентябре 1937 г. к арестам и ведению следственных дел подключились районные отделения НКВД. О том, как развивались события в Купинском районе, рассказал во время проверки 29 ноября 1958 г. Тихон Михайлович Купцов, директор Барабинского отделения кинопроката, бывший чекист. Главные вехи его чекистской биографии таковы: с 1936 г. помощник оперуполномоченного в Купинском РО НКВД (работал под руководством Портнягина), в 1938 г. начальник РО в Купине, в 1939 г. возглавил Михайловское РО НКВД. Вот его бесхитростный рассказ:
В августе месяце 1937 г. сменилось руководство Купинского РО, начальником был назначен Толстое. С его приходом "начался новый этап в работе, проявились групповые дела об антисоветской деятельности лиц, в том числе о вредительской, диверсионной и шпионской деятельности. Этому обстоятельству способствовал один факт. Примерно в конце августа... в Купинское РО... прибыла оперативно-следственная группа из Областного Управления НКВД с целью ликвидировать отставание в ведении следствия в Купинском РО НКВД... Руководитель оперативной группы (фамилию не запомнил — Л. Б.) на совещании, созванном в РО,... заявил, что необходимо вести следствие на группы лиц. Он прямо заявил, что если в той или иной деревне живут несколько бывших кулаков, их нужно объединять в одну антисоветскую группу и независимо от того, проводили они
Большой террор
281
антисоветскую деятельность или нет, вести следствие, а факты пожаров, падежа скота и др. вменять им в вину как вредительство или диверсии. На лиц польской, немецкой национальности он дал указание вести следствие как на лиц, занимающихся шпионской деятельностью, так как, по его словам, эти лица засланы в нам иностранными государствами для ведения шпионской работы или связаны с лицами, которые засланы в СССР иностранными разведками для шпионской деятельности. После приезда оперативно-следственной группы, из УНКВД стали поступать наряды на аресты лиц определенных контингентов. В наряде указывалось, например, арестовать лиц польской национальности столько-то, немецкой столько-то, кулаков столько-то. Выполняя эти указания, мы, работники РО НКВД, устанавливали через сельсоветы, где проживают лица этих категорий, арестовывали их и вели следствие. Участники оперативной группы давали схему организации по групповому делу, а мы, в частности и я, допрашивали лиц, используя эти черновые наброски, схему. В ней указывалось, кто руководитель организации, из кого организация состояла и кто кого завербовал в эту антисоветскую организацию. При составлении схем, черновых набросков антисоветских групп в районе лица из оперативно-следственной группы использовали наши данные, которые мы получали от председателей сельсоветов при выполнении нарядов... Оперативно-следственная группа из УНКВД НСО работала в нашем районе в продолжение примерно месяца"55.
Подготовленный таким образом Купцов и проводил аресты немцев в Орловке. В течение зимы 1937—1938 гг., с ноября по февраль, им было осуществлено как минимум 4 ночных налета на Орловку и арестовано в общей сложности свыше 58 человек. Только взятых в ночь с 23 на 24 ноября пришлось объдинять в три контрреволюционные группы: Адольфа Мартыновича Вольтмана (тестя Липинского) — 10 человек, Эмиля Рейнгольдовича Иккерта— 11 человек, Вольдемара Юлиусовича Менша — 10 человек. Два раза наведывался Купцов в Орловку в декабре 1937 г. Последняя группа (9 человек) была взята 12—13 февраля. Больше в Орловке брать было некого, ибо практически все взрослое мужское население ее уже было ликвидировано. По показаниям односельчан было
282
Бепковец
взято и уничтожено 96 (по другим свидетельствам — 86) мужчин из 100 с небольшим дворов, имевшихся в Орловке. В деревне осталось 4—5 мужчин.
Согласно показаниям председателя колхоза И.Г. Эде-ля, одного из оставшихся в живых жителей Орловки мужского пола, Купцов приезжал в деревню "...со списком, с которым обращался ко мне как председателю колхоза с заявлением, проживают ли такие-то лица в нашей деревне. Получив положительный ответ, направлял милиционеров на квартиру к лицу, подлежащему аресту. Милиционеры, а иногда комсомольцы арестованных проводили в контору колхоза, а оттуда увозили в Купино". Туда же вызывали и его самого, где по заданию и требованию Купцова и начальника РО Толстова председателю колхоза приходилось писать на каждого арестованного "справки-характеристики отрицательного содержания". Положительные характеристики возвращались и переделывались"56. Вместе с ним над составлением характеристик трудился и председатель Нейфельдского сельсовета Л.В. Костин, в ведении которого находилась Орловка, в которой, и по его признанию, были арестованы "почти все лица немецкой национальности".
Во время проверки Лука Викулович показывал также, что это были законопослушные граждане и что ему "никогда не поступало никаких сигналов о какой бы то ни было враждебной деятельности немцев". "Напротив, — утверждал он,—село Орловка считалось тогда образцовым, все колхозные мероприятия в этом селе проводились успешнее по сравнению с другими селами нашего сельсовета. Никакой вражеской работы против колхоза в селе Орловке там не велось. Колхоз был передовым в районе по некоторым отраслям хозяйства"67.
Общий список расстрелянных орловских крестьян приводится ниже, в конце раздела. Возможно, он не полон, но и в таком виде, на наш взгляд, заслуживает опубликования. Во-первых, он кладет начало работы по восстановлению полного мартиролога жертв сталинских репрессий в отношении немецкого колонистского населения в Сибири, которая должна быть продолжена. Во-вторых, знакомство с ним дает вдумчивому читателю гораздо больше пищи для размышлений, чем все авторские рассуждения (даты и места рождения, ареста и расстрела, одни и те же фамилии, повторяющиеся по несколько раз).
Большой террор
283
Аналогичные итоги вырисовываются и по другим селениям Купинской колонии. Немецкое крестьянское население было истреблено зимой 1937—1938 гг. в Граничном, Николаевке, Нейфельде, Красном Куте, Цветнополье... Достаточно сказать, что три первых немецких поселка вообще перестали существовать после того, как овдовевшие жены и матери семейств, лишившиеся своих кормильцев, выехали к своим родственникам в другие места. В Цветнополье, согласно показаниям односельчан, было уничтожено свыше 60 человек. И в нашем списке это число приближается к 60.
Примерно такая же картина складывается по материалам архивно-следственных дел немцев Болотнинской колонии (ее поселки и хутора в 1930-е гг. были поделены между несколькими районами — Болотнинским, Ояшинским, Мошковским, Тогучинским). Здесь жили выходцы из западных губерний Российской империи — Каменец-Подольской, Варшавской, Минской и, главным образом, Волынской. В 1934 г., согласно данным ОГПУ-НКВД, в Болотнинском районе насчитывалось 148 хозяйств немецких колонистов, из которых 12 были объединены в колхоз. Остальные жили на хуторах (Юлианов-ские —64 хозяйства и Бутырские —84 хозяйства). Бутырские хутора, составлявшие пос. Немколонию Конде-репского сельсовета, в 1934 г. объединились в колхоз "Роте Фане". Судьбу этого колхоза, практически разгромленного в 1937—1938 гг. (Немколония была переименована в Краснознаменку), удалось проследить по материалам архива УНКВД.
Жители Немколонии были взяты на заметку в органах уже в 1934 г. в ходе борьбы с саботажем и "гитлеровской помощью". В ответ на директиву Эйхе от 15 ноября начальник Болотнинского РО И. Понедельников в своей справке от 7 декабря 1934 г. докладывал, что немцы его района в абсолютном большинстве "настроены против колхозного строительства", оказывают противодействие выполнению плана хлебопоставок и прочих платежей и осуществляют их "только после применения административных мер". 18 сентября этого же года в Немколонии были осуждены по ст. 117 УК и Постановлению ЦИК и СНК от 7 августа 1932 г. к 10 годам ИТЛ с конфискацией имущества семеро ее единоличников, в том числе 2 брата Рели (Готтлиб и Карл Вильгельмовичи), Кельмы (Юлиус и Густав Вильгельмовичи), Фридрихи (Велем и Эмиль
284
Белковец
Вильгельмовичи). Они пытались дать взятку приемщику элеватора для получения квитанции на якобы сданный государству хлеб.
Была выявлена также связь болотнинских немцев с германским консульством в Новосибирске, куда они обращались за помощью, и с родственниками за границей. (О тяжелом материальном положении говорят такие факты: до 1935 г. на обоих хуторах не работала школа, не было учителей, а в Юлиановке и школьного здания, большинство детей не могло посещать школу из-за отсутствия одежды и обуви.) Оказалось, что заграничную помощь получали до 100 человек, главным образом, в виде денежных переводов, на которые в магазинах "Торгсина" в Томске и Новосибирске приобретали "разные остродефицитные товары и продукты". Руководству района (секретарь райкома Алексеев) пришлось признать в связи с этим, что оно не сумело "развернуть глубокую массовую политическую работу среди немецкого населения по разъяснению к-р сущности гитлеро-фашистского режима в Германии и проникновения его к-р посылок и денег" в район. В сентябре и ноябре 1934 г. органами НКВД в нем аресту подверглось 23 человека —организаторов и распространителей "фашистского националистического влияния". Часть их фигурирует и в расстрельных списках НКВД 1937—1938 гг. в качестве организаторов контрреволюционных групп58.
Именно зимой 1937—1938 гг. "глубокая массовая политическая работа" была развернута. В Немколонии, согласно показаний Александра Боровских, сына репрессированного Ивана Ивановича Боровских, органы расстреляли около 50 мужчин, в селе остались одни женщины и дети. В нашем списке пока 36 человек — членов колхоза "Роте Фане". Первая группа из 15 человек, арестованных 27 ноября 1937 г., уже 4 декабря (по прошествии 7 дней) получила по постановлению тройки УНКВД свой смертный приговор. Две других (13 и 8) последовали за ней в январе и феврале 1938 г.
В Ояшинском районе 44 немца из Чебулинского совхоза и колхозов им. Тельмана и им. Эйхе Верх-Эстонских хуторов были взяты за один заход 15—16 декабря. Расстрелы болотнинских "шпионов" и "диверсантов" осуществлялись в Новосибирске59. Их дела, как и
Большой террор
285
все прочие, наполнены стандартными обвинениями в сборе "шпионских данных о полит-экономическом положении в районе", о воинских'грузах, шедших на Дальний Восток, которые они через своих агентов передавали германской разведке в консульство, в подготовке вооруженного восстания против советской власти на случай войны с Германией и в совершении диверсионных и террористических актов, как-то: "разбор железнодорожных путей на подступах к станции Болотная", "поджог депо и угольных эстакад", заражение конского поголовья чесоткой, поломки молотилок, сенокосилок, "нефтяного двигателя" и других машин и механизмов. Общие потери последних только в колхозе "Роте Фане", судя по обвинениям, составили как минимум 10 единиц, в то время как в нем были на самом деле всего 2 бригады с 2 сенокосилками и одной молотилкой в каждой, а железная дорога, где якобы разбиралось полотно, находилась в 25 км. Да и в целом колхоз, созданный уже в конце 1934 г., после акции устрашения, проведенной властями в немецких селах, был на хорошем счету, поскольку "всегда первым рассчитывался с государством по заготовкам зерна"60.
В протоколах НКВД обнаруживаются и некоторые герои уже упоминавшиеся в нашем повествовании — Иоганнес Адольфович Климэк, бывший председатель Немецкого РИКа, Отто Адамович Путшер, бывший член КК РКИ... Вообще все просмотренные в партийном архиве дела на партийных и советских функционеров-немцев, в том числе и деятелей Немецкого района, обрываются если не 1934 г., то 1937 г. Таковы истинные масштабы репрессивной политики сталинского режима в Сибири в отношении российских немцев в 1930-е гг. Их подтверждает трагедия купинской Орловки, список жертв в которой приводится ниже. В нем 83 человека.
БИРКЛЕ Альберт Яковлевич (Иванович), 1914 г. р., уроженец Орловки. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВАНЗИТЛЕР Густав Филиппович, 1893 г. р., уроженец села Рейхинвельт Пришибской волости Мелитопольского уезда Таврической губернии, единоличник, работал маляром в Орловке. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
286
Бепковец
ВАНЗИТЛЕР Рейнгольд Густавович, 1906 г. р., уроженец Екатеринославской губернии, колхозник. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ВИЛЕРТ Иван Христофорович, 1875 г. р., уроженец Таврической губернии, колхозник. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВИЛЕРТ Густав Христофорович, 1882 г. р., уроженец Таврической губернии, колхозник. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВОЛЬТМАН Адольф Мартынович, 1874 г. р., уроженец Польши, колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВОЛЬТМАН Вильгельм Адольфович, 1904 г. р., уроженец Волынской губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВОЛЬТМАН Людвиг Адольфович, 1906 г. р., уроженец Волынской губернии, колхозник. Арестован 23 ноября
1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ВОЛЬТМАН Самуил Адольфович, 1917 г. р., уроженец Орловки, тракторист колхоза. Арестован 12 февраля
1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г.
ГЕЛЛЕРТ Яков Оттович, 1916 г. р., уроженец Донецкой области, колхозник. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ГЕРДТ Густав Георгиевич, 1872 г. р., уроженец Херсонской губернии, колхозник. Арестован 24 ноября
1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ГЕРДТ Александр Густавович, 1903 г. р., уроженец села Пятихатка Панишинского сельсовета Оренбургской губернии, образование среднее, учитель семилетней школы. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ГЕРДТ Артур Густавович, 1916 г. р., уроженец того же села, колхозник. Арестован 12 февраля 1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г.
ГЕННИГ Вильгельм Андреевич, 1911 г. р., уроженец Орловки, конюх колхоза им. Эйхе. Арестован 12 февраля
1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г.
ГЕРИНГ Генрих Иванович, 1877 г. р., уроженец
Большой террор
287
Таврической губернии, колхозник. Арестован 29 июня
1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ГЕРИНГ Эмиль Генрихович, 1908 г. р., уроженец Таврической губернии, колхозник. Арестован 12 февраля
1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г.
ГЕРИНГ Андрей Андреевич, 1907 г. р., уроженец Украины, колхозник. Арестован 12 февраля 1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г.
ГЕРИНГ Иван Людвигович, 1906 г. р., уроженец Житомира, колхозник. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ГЕРИС Иван Иванович, 1894 г. р., уроженец Оренбургской губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 января 1938 г.
ГУФТ Филипп Христианович, 1892 г. р., уроженец Таврической губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ДАРЕЦКИЙ Рудольф Иосифович, 1892 г. р., уроженец села Мамонское Радомышельского уезда Киевской губернии, единоличник, работал маляром в Орловке. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 3 февраля 1938 г.
ДРАТ Даниил Готфридович, 1919 г. р., уроженец города Соколова Житомирского уезда Волынской губернии, колхозник. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ЗИЛЬБЕРНАГЕЛЬ Густав Иоганнович, 1875 г. р., уроженец села Пришиб Мелитопольского уезда Таврической губернии, колхозник. Арестован 28 апреля 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
ЗИЛЬБЕРНАГЕЛЬ Николай Густавович, 1901 (?) г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 24 ноября
1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г. ЗИЛЬБЕРНАГЕЛЬ Артур Густавович, 1903 г. р.,
уроженец деревни Щиппово Удачного уезда Екатеринославской губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 3 февраля 1938 г.
ЗИЛЬБЕРНАГЕЛЬ Альберт Густавович, 1915 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 15 декабря
1938 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
288
Белковец
ИККЕРТЯков Рейнгольдович, 1896 г. р., уроженец села Ложково Изюмского уезда Харьковской губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян
8 февраля 1938 г.
ИККЕРТ Эмиль Рейнгольдович, 1894 г. р., уроженец того же села, ветфельдшер колхоза им. Эйхе. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ИККЕРТ Фридрих Рейнгольдович, 1905 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ИККЕРТ Яков Эмильевич, 1915 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 13 февраля 1937 г. Расстрелян 28 апреля 1937 г.
ИККЕРТ Готлиб Готлибович, 1903 г. р., уроженец хутора Брянцевка Мелитопольского уезда Таврической губернии, шофер колхоза им. Эйхе. Арестован 24 ноября
1937 г. Расстрелян 9декабря 1937 г.
КАЙЗЕР (КЕЙЗЕР) Иванович, 1900 г. р., уроженец села Маурляля Оренбургской губернии, скотник МТФ. Арестован 12 февраля 1938 г. Расстрелян 19 апреля
1938 г.
КЕЛЛЕР Вильгельм Фридрихович, 1902 г. р., уроженец села Берестово Артемовского района Донецкой области, директор школы в Орловке, член ВКП(б) с 1927 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
КЕЛЛЕР Фридрих Фридрихович, 1910 г. р., уроженец того же села, учитель. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
КЕНИГ Герберт Иванович, 1907 г. р., уроженец того же села, учитель. Арестован 24 апреля 1937 г. Расстрелян
9 октября 1937 г.
КРАУЗ Фридрих Готфридович, 1882 г. р., уроженец села Александерфельд Мелитопольского уезда Таврической губернии, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
КРАУЗ Иван Готфридович, 1889 г. р., уроженец того же села, кассир колхоза им. Эйхе. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
КРАУЗ Лоренц Готфридович, 1899 г. р., уроженец того
Большой террор
289
же села, комбайнер колхоза им. Эйхе. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
КРАУЗ Альберт Готфридович, 1900 г. р., уроженец того же села, тракторист колхоза им. Эйхе. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
КРАУЗ Готфрид Готфридович, 1905 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
КРИГЕР Генрих Генрихович, 1907 г. р., уроженец Таврической губернии, колхозник. Арестован 12 февраля
1937 г. Расстрелян 19 апреля 1937 г.
КРОЛЬ Христиан Генрихович, 1887 г. р., уроженец села Козынское Ведмеженского уезда Ставропольской губернии, сторож колхоза им. Эйхе. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ЛИНИНГ Готлиб Фридрихович, 1882 г. р., уроженец села Неспаджанка Волынской губернии, единоличник. Арестован 9 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ЛИНИНГ Эвальд Готлибович, 1910 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ЛОРЕНЦ Карл Карлович, 1913 г. р., уроженец Днепропетровской области, учитель немецкого языка в Купино. Арестован 15декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ЛИПИНСКИЙ Иван Данилович, 1881 г. р., уроженец хутора Рудковский Волынской губернии, единоличник. Арестован 5 июня 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
МЕНШ Отто Оттович, 1912 г. р., уроженец Орловки, тракторист колхоза им. Эйхе. Арестован 12 февраля
1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г. МЕНШ Отто-старший, расстрелян в 1937 г.
МЕНШ Вольдемар Юлисович, 1889 г. р., уроженец села Козельталь Мелитопольского уезда Таврической губернии, единоличник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
МИЛЛЕР Яков Иванович, 1899 г.. р., уроженец Таврической губернии, учитель в деревне Ново-Ключи Купинского района. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
290
Белковец
МИЛЛЕР Иван Иванович, 1904 г. р., уроженец села Ащебутак Оренбургской губернии, учитель в Орловке и Ново-Николаевке Купинского района. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
МИЛЛЕР Фридрих Иванович, 1907 г. р., уроженец того же села, учитель. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
МИЛЛЕР Адам Иванович, 1908 г. р., уроженец того же села, тракторист в Ново-Ключевской МТС Купинского района. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ОЛЬГЕЙЗЕРХристиан Яковлевич, 1892 г. р., уроженец села Выгода Одесского уезда Херсонской губернии. Арестован 2 июля 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
ОЛЬГЕЙЗЕР (ПИТЕРМАН) Яков Яковлевич (Теодор Генрихович), 1908 г. р., уроженец того же села. Арестован 2 июля 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
ОЛЬГЕЙЗЕР Христиан Христианович, 1914 г. р., уроженец Орловки, бывший столяр, красноармеец 73-й стрелковой дивизии. Арестован в июне 1937 г. 2 сентября приговорен Военным трибуналом СибВО к 10 годам ИТ Л. В судебном заседании отказался от своих "показаний" на следствии, но после перерыва "опять подтвердил их". Умер 2 февраля 1939 г. в Сев-Востоклаге6'.
РЕННЕР Иван Иванович, 1880 г. р., уроженец села Агитфельд Мелитопольского уезда Таврической губернии, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
РЕННЕР Эдуард Иванович, 1905 г. р., уроженец того же села, конюх колхоза им. Эйхе. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ТРАЙЕР Фридрих Карлович, 1898 г. р., уроженец села Квасово Житомирского уезда Волынской губернии, конюх колхоза им. Эйхе. Арестован 13 февраля 1937 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ФЕРБЕР Филипп Кондратьевич, 1879 г. р., уроженец Роменского уезда Полтавской губернии, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ФЕРБЕР Иван Филиппович, 1911 г. р., уроженец Пав
Большой террор
291
лодара, колхозный кузнец. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ФЕРБЕР Вильгельм Филиппович, 1914 г. р., уроженец села Заславино Славгородского района Алтайского края, тракторист колхоза им. Эйхе. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ФОЛЬ Яков Яковлевич, 1871 г. р., уроженец Польши, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ФОЛЬ Яков Яковлевич, 1895 г. р., уроженец села Выгода Одесского уезда Херсонской губернии, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ФОЛЬ Рейнгольд Яковлевич, 1895 г. р., уроженец села Фриденталь Одесского уезда Херсонской губернии, колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ФОЛЬ Вильгельм Яковлевич, 1909 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ФУРМАН Карл Карлович, 1907 г. р., уроженец села Александровка Канкринской губернии, продавец сельпо. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ФУРМАН Генрих Карлович, 1910 г. р., уроженец Омска, колхозник. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ФУРМАН Рейнгольд Карлович, 1912 г. р., уроженец Орловки, конюх колхоза им. Эйхе. Арестован 13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
ФУРМАН Эммануил Эммануилович, 1910 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ШВАРЦ Вильгельм Вильгельмович, 1899 г. р., уроженец Таврической губернии, бригадир колхоза им. Эйхе. Арестован 23 ноября 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ШЕЙФЕЛЕ Юлиус Иванович, 1895 г. р., уроженец села Эбенфельд Херсонского уезда и губернии, учитель в Орловке и Антоновке Андреевского района НСО.
292
Белковец
Арестован 27 апреля 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
ШЕЙФЕЛЕ Эдмунд Иванович, 1900 г. р., уроженец того же села, учитель в Орловке, затем Красновке Купинского района. Арестован 27 апреля 1937 г. Расстрелян 19 октября 1937 г.
ШИЦ Генрих Васильевич, 1885 г. р., уроженец села Рондовица Черниговской губернии, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ШИЦ Яков Васильевич, 1892 г. р., уроженец того же села, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ШИЦ Филипп Васильевич, 1896 г. р., уроженец того же села, колхозник. Арестован 29 июня 1937 г. Расстрелян 3 ноября 1937 г.
ШИЦ Даниил Андреевич (Генрихович), 1914 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ШМИДКЕ Эдуард Эдуардович, 1907 г. р., уроженец Орловки, бригадир полеводческой бригады. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ШМИДКЕ Николай Эдуардович, 1912 г. р., уроженец Орловки, колхозник. Арестован 15 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ШМИДТ Иоганн Эдуардович, 1890 г. р., уроженец села Александерфельд Мелитопольского уезда Днепропетровской области, директор школы в Орловке. Арестован
12 февраля 1938 г. Расстрелян 19 апреля 1938 г. ЭТЕЛЬ Эмиль Карлович, 1893 г. р., уроженец Орловки,
колхозник. Арестован 24 ноября 1937 г. Расстрелян 9 декабря 1937 г.
ЭДЕЛЬ Вильгельм Георгиевич, 1885 г. р., уроженец Черниговской губернии, колхозник. Арестован 2 декабря 1937 г. Расстрелян 8 февраля 1938 г.
ЭЛЬЦЕР Эдуард Рейнгольдович, 1904 г. р., уроженец Таврической губернии, продавец сельпо. Арестован
13 февраля 1938 г. Расстрелян 28 апреля 1938 г.
No comments:
Post a Comment