80
Белковец
ров эмиграционного движения" оно рекомендовало "не допускать перегибов, возбуждающих массу и усиливающих нездоровые настроения" и стремления эмигрировать20. Главной целью этого и подобных распоряжений было "предупреждение выезда немецких колонистов по железной дороге и с мест жительства".
Выполняя их, сибирские власти заодно прекратили выдачу справок на оформление выезда и наложили запрет на продажу имущества германским подданным, военнопленным, жившим в Сибири и поднятым с насиженных мест коллективизацией и раскулачиванием. Особую ретивость в этом деле проявлял Омский окрадмотдел, согласно указаниям которого немецким гражданам отказывали даже в выдаче выписей отделов ЗАГСа, рассматривая этот отказ в качестве превентивной меры "пресечения эмиграции и классовой борьбы в деревне"21. Консулу Гросскопфу после неоднократных обращений к краевым органам "сделать разъяснение и не отказывать в заявлениях германских граждан", поступающих "со всех концов Сибкрая, в особенности из округов с частичным немецким населением", пришлось апеллировать к посольству, после вмешательства которого НКИД попросил сибирское руководство немедленно "отменить эти мероприятия" и впредь следовать предписаниям советско-германского договора и советских законов. Об этом известила своих читателей 12 марта 1930 г. "Сельская правда".
Германскому консулу в Новосибирске пришлось защищать права своих сограждан и в тех случаях, когда их стали привлекать "в порядке повинности для перевозки раскулаченных кулаков", хотя они были освобождены от "трудгужповинности", когда стали описывать и распродавать хозяйства выезжающих германских подданных, если они походили под категорию "явно кулацких"22, хотя это и противоречило решениям СКИКа (от 12 февраля и 7 марта 1930 г.) о том, что "кулацкие хозяйства и семьи иностранных подцаных стран, находящихся в нормальных дипломатических отношениях с СССР", не подлежат выселению и конфискации23. 3 февраля консул выступил также с обращением "ко всем сибирским крестьянам германского подданства" с разъяснением того, что "налоги, вытекающие из мероприятий государства в связи с обострением классовой борьбы в деревне", на них не распространяются, что "собственность германских подданных не может быть экспроприирована, конфискована
Большой террор
81
или вообще отчуждена" за исключением особо злостных случаев, а сами они "не могут быть выселены или сосланы". Было оговорено также их право продажи своих жилищ, хозяйственных построек, сельхозмашин, мебели, скота, семян, хлеба и прочих предметов, при наличии подходящих покупателей. Акты продажи удостоверялись сельсоветом. Только в тех случаях, "когда продажа вышеупомянутых предметов целиком или частично запрещена", необходимо было дожидаться специального указания правительства колхозам и совхозам о принятии имущества возвращающихся в Германию германских подданных.
Получил разрешение в этом циркуляре и долго дебатировавшийся вопрос о машинах и металлических изделиях, на которые уже не находилось покупателей. Их можно было сломать и продать соответствующим органам как лом, предъявив при этом справку сельсовета об отсутствии таковых24.
В начале февраля эмиграцию немцев осудило первое краевое совещание работников западных национальностей. Оно прошло под лозунгом скорейшего взятия "последнего бастиона капитализма в стране", ликвидации последнего капиталистического класса — кулака и окончательного разрушения последнего буржуазного предрассудка, на котором держится западный мир — "веры в мощь частной собственности, веры в силу своего уголка, своего куска земли, своей коровы, своего хозяйства". В связи с этим ставилась и задача — "по-больше-вистки" сломить сопротивление немецких крестьян введению социализма. "Не может быть и речи, — заявлял на нем один из ораторов, — что кругом будет коллективизация, а у немцев не будет"25.
Одним из главных средств подавления сопротивления немцев коллективизации стало "изъятие" его организаторов, руководителей и агитаторов эмиграционного движения органами ОГПУ, которое началось в Сибкрае уже в ноябре 1929 г. Главными подстрекателями и виновниками эмиграции были объявлены проповедники, в особенности меннонитские. Они, имея денежные средства, в том числе и от сборов со своих прихожан, сумели, по мнению ОГПУ, хорошо организовать дело. Именно они в своих проповедях "агитировали за эмиграцию и против Советской власти", открыто и на нелегальных "сборищах" выдавали удостоверения о принадлежности к меннонит
82
Белковец
сткой церкви и организации, посылали ходоков в Москву и принимали представителей меннонитского союза из столицы. Находящиеся под их и кулацким влиянием сельсоветы выдавали справки "о неимении препятствий к выезду". Более того, во многих случаях сельсоветы брали на себя обязанности организаторов эмиграции и открыто обсуждали связанные с ней вопросы на общих собраниях поселков. Не меньше вреда нанесли кулаки, дававшие взаймы деньги менее состоятельным односельчанам "с условием отработать их в Канаде"26.
Агитационная работа проповедников, как выяснило ОГПУ, продолжалась и весной 1930 г. Только в одном Немецком районе, по его данным, насчитывавшем 85 "хороших агитаторов-проповедников", их деятельность сосредоточивалась в 18 молитвенных домах.
Осенью 1929 г. начались аресты. Они прошли в Омском округе и сдержали поток приготовившихся к выезду крестьян. Тогда же был арестован председатель Равнополь-ского сельсовета Немецкого района "кулак-меннонит" Герцен, который вместе с организованной им группой "систематически агитировал за выезд и срывал хлебозаготовки, распределение займа и т. п.". Вместе с проповедником Эвертом и другими членами группы Герцен был выслан в Туруханский край. В селе Хорошем Но-во-Алексеевского района лишились свободы на 5—6 лет с высылкой "6 баптистских проповедников"27.
Весьма сожалело ОГПУ об ускользнувших из его рук и в сентябре выехавших в Америку проповедниках-менно-нитах из Немецкого района В. Матисе и Я. Мартенсе, которые по дороге в Славгород вели в селах "усиленную агитацию за выезд,... говоря, что по истечении 5 лет в СССР совсем не будет религии, она будет подавлена" (и почти не ошиблись в сроках). Матис к тому же выдал много справок меннонитам о их политической благонадежности28.
В начале декабря подверглась аресту "группа антисоветского элемента" во главе с кулаком-ходоком Гоштей-ном, в которую входили проповедники Александр Бек-кер, Андрей Меркер и другие, активно распространявшие слухи о возможности выезда. В поселке Марьяновке за проведение нелегального собрания были изъяты проповедники Яков Финк, Христиан Филипп и Генрих Крей-мер. В середине декабря исчезли кулаки-лишенцы поселка Николаевского — регент баптистского хора Яков Ли
Большой террор
83
пенштейн, проповедник Генрих Фот, кулаки Петр Янсон, Генрих Кирш и др. — "инициативное ядро эмиграционного движения", сорвавшее 2 бедняцких и 2 общегражданских собрания по вопросу "размещения 3 займов индустриализации". В период наивысшего подъема эмиграционного движения они провели 17 ноября нелегальное собрание представителей немецкого населения окрестных колоний, на котором присутствовало 25 человек. Собрание приняло решение искать, в связи с запретом выезда, другие выходы, "как-то через продвижение на лошадях к близлежащим железнодорожным станциям, где имелись большие гарантии приобретения билетов на Москву"29. В поселке Саратовке Славгородского округа после того, как на бедняцком собрании только 8 человек из 25 записалось на получение семян, аресту подвергся "возвратившийся из Москвы меннонит крепкий середняк Браун Генрих", привлеченный к ответственности за контрреволюционную агитацию по ст. 58—10. К 20 января органы рапортовали об окончании следствия и направили его дела в ОСО при коллегии ОГПУ30.
В Рубцовском округе в декабре были взяты на заметку агитаторы Я. Пропп, А. Шмидт, И. Колер, А. Шпрайер, Я. Финк, К. Шпирер, Гайль, Вебер, арестован пастор Вильгельм Рудольф, с осени находившийся "под негласным следствием". На собрании в Саратовке он сказал "о лжепророках", которые ведут людей по ложному пути, после чего 11 человек, записавшихся в ТОЗ, выписались из него31. Административной ссылке были подвергнуты также "вдохновители эмиграционных настроений Иван Нагель и Александр Трупп"32. В сводку ОГПУ попали еще пастор Мерц и руководитель баптистского общества из деревни Орловки Купинского района Шиц, который заявил на собрании 16 декабря: "Если советская власть нас не восстановит в избирательных правах, то мы обязательно уедем в Америку, несмотря на то, что нам лучше хотелось бы жить на родине... Если бы нас не принуждали идти в колхозы, то мы бы не выезжали из России". На этом собрании было решено послать в Москву ходоков Шмидта и Бишера, "к недопущению выезда" которых были тотчас же "предприняты меры"33. В пос. Граничное этого же района был арестован Иван Карлович Церникель, распространявший вместе со своим братом слухи о предстоящем прибытии из Москвы делегата Кенига Кондрата, который должен был привезти для каждой семьи по
84
Белковец
селка документы для выезда. Всего в Барабинском округе в декабре-январе было арестовано 8 агитаторов "против мероприятий советской власти".
Многочисленные аресты "за составление списков желающих выехать" были произведены в Омском округе. Арестовали проповедника Адама Георга, его коллег Адама Вибе, Андрея Штелле, Адама Генне, кулаков Адама Брейзе и Давида Фукса, ходоков в Москву из Александ-ровки братьев Бишер, были объявлены к розыску Генрих Мирау и другие лица. Широкая практика составления списков, распространенная в немецких селах, заставляла ОГПУ предположить "существование неустановленного организационного центра", занимающегося этим делом. Энергичные меры предприняли органы к розыску Франца Ивановича Регера, учителя с Северного Кавказа, сына проповедника, агитировавшего в поселке Моргенау Исиль-Кульского района. Он заявлял якобы, что действует по поручению Аухагена, обещавшего разрешить вопрос об эмиграции немцев из СССР к весне 1930 г. Объехав немецкие селения еще раз в январе, он скрылся "в неизвестном направлении"34.
В январе началось следствие по делу арестованного в Омском округе жителя поселка Мирные Долины Адама Призе, который агитировал в Поповке и В-Корбуше. По его наущению в этих 3 поселках была организована группа в 300 семей, собравших деньги на посылку 2 ходоков в германское посольство. На допросах он показал, что ходока посылала и Сосновка, целиком настроенная на выезд35.
Партийные органы не стояли в стороне, живо интересуясь ходом изъятия агитаторов и подстегивали ОГПУ. 21 января бюро Славгородского OK ВКП(б), обсудив вопрос о политических настроениях в деревне в связи с предстоящей весенней посевной кампанией и сплошной коллективизацией, записало в своем решении такой "совершенно секретный пункт": "в) кулаков и других прочих чуждых элементов, ведущих агитацию за эмиграцию и уничтожение движимого и недвижимого имущества, семян, как самых злостных вредителей привлекать к суровой ответственности". Все руководители окружных аппаратов и райкомы, получающие сводки и выписки из сводок ОГПУ, обязывались этим решением принимать немедленные меры к проверке и реализации его предложений36.
Большой террор
85
Особенно бдительно следили органы в это время за деятельностью консула, беря на заметку всех его посетителей. По данным ОГПУ только за 15 дней его посетило до 60 ходоков из немецких колоний Славгородского, Омского, Рубцовского, Павлодарского и Петропавловского округов (два последних находились в Казахстане, который входил в сферу влияния консула).
По мере приближения весеннего сева происходило ужесточение репрессивной политики, поскольку, как констатировала сводка ОГПУ от середины февраля, примененные к руководителям и агитаторам движения меры "своей цели полностью не достигли". Это выразилось в том, что эмиграционными настроениями оказалась охвачена по-прежнему "основная часть" населения колоний, а "взамен изъятых... народились новые руководители". Та же жалоба звучит и в письме Конончука Эйхе от начала марта. В нем устанавливается прямая связь деятельности ОГПУ и темпов коллективизации в немецких колониях. "Благодаря слабости аппарата ОГПУ, — докладывал секретарь окружкома, — не изъяты все руководители и организаторы эмиграционного движения, а посему в Немецком районе по-прежнему сохраняется самый низкий темп коллективизации, и немцы в лучшем случае соглашаются только на ТОЗы, чтобы не обобществлять скот и оставить в хозяйстве хотя бы одну корову"37. ТОЗы же являются прошедшим этапом коллективизации. В результате на конец марта "19 из 55 поселков имеют эмиграционное движение".
Заручившись поддержкой краевых властей, заинтересованных в расширении поля деятельности ОГПУ, оно с упорством совершенствует свою работу. Обстоятельность, с которой отслеживаются настроения людей, свидетельствует о том, что у него практически во всех крупных поселках имеются свои глаза и уши. Идет не только "тщательная перлюстрация", но и изъятие корреспонденции — "призывных писем, в том числе и прежде всего из Канады и США". Значительно расширяется и сфера применения крайней меры —ареста. Аресту подвергаются теперь не только составители списков желающих эмигрировать, оформители удостоверений или вербовщики-агитаторы из других селений и ходоки, но и те, кто выступает на собраниях и "агитирует" против сева или артели или зачитывает на них полученное из-за океана "прелестное письмо". Так, оказались намеченными к изъятию выступившие на собра
86
Белковец
нии бедняков в поселке Кругленьком Славгородского округа в присутствии 45 односельчан бедняки Готлиб Шефер, Адам Герберсдорф и Антон Гарлиб, заявившие: "Нам никакой коллективизации не надо — мы весной уедем в Америку. Советская власть обвиняет так называемых кулаков и проповедников в эмиграции, тогда как они в этом совершенно не виноваты, а виновата сама власть, которая не дала нам разрешения на выезд... Соввласть притесняет религию, всех проповедников посадила в тюрьму, а честных тружеников (кулаков), которые день и ночь работали, разорила"38.
Та же участь ждала "кулака-проповедника" из поселка Саратовского Генриха Левина и членов его группы, Якова Дика и Давида Фаста из Кусака, а также Дитриха Фризена, Г. Зигмунда, Я.М. Зимонда, Петра Нейгебауэра, Генриха Мартенса, Я. Завадского, Б. Фота, Устинью Дик, Шмидта, Регера, Гиберта, Винса, Геймбука, Гогельмана, Меркера, Бауэра, Краузе и многих других крестьян из Немецкого района39. Проповедник-меннонит из Хортицы Рихард разделил их судьбу за прочтение на молитвенном собрании письма от своего коллеги из Америки Гейдебрехта, в котором расхваливалось американское житье40.
Большинству инкриминировалось ст. 58—10 — антисоветская агитация. Меры же наказания были еще довольно разнообразными. Так, 19 апреля 1930 г. на заседании Особой тройки при ПП ОГПУ по Сибкраю был вынесен следующий приговор содержащимся в Славгородском домзаке кулакам-лишенцам из Мирного Чистовского сельсовета: Ивану Карловичу Дику —заключение в концлагерь сроком на 10 лет, Петру Мартовичу Тиссену —на 3 года, Якову Яковлевичу Никелю — на 5 лет, Абраму Абрамовичу Рихтеру — высылка вТуруханский край. Им было предъявлено обвинение по ст. 58—10 в проведении нелегальных собраний в доме Дика, на которых они обсуждали задачи по ведению "усиленной агитации среди бедноты и середняков за эмиграцию в Америку". На собраниях вышучивалась советская действительность: говорили, что мол в Америке все ездят на автомобилях, а у нас все ходят с портфелями, критиковалась власть, разорившая крестьян, загоняющая насильно в колхозы и уничтожающая религию41.
Весьма интенсивно органы трудились в апреле, когда согласно рапортам ОГПУ, в зараженные эмиграционным движением районы для изъятия его организаторов были
Большой террор
87
"командированы с мест оперработники", которые в одном только Славгородском округу арестовали 30 человек, 10 проповедников и 20 кулаков42. Произведенными арестами и следствием органам не удалось, однако, установить "местонахождение исходного инициатора нелегального составления списков". Каждый из привлеченных к следствию указывал или на неизвестное ему лицо, поручившее составить список, или на бежавших и скрывшихся от преследования "кулаков". Большинство вообще отказалось признать свою причастность к составлению списков. Но главное, что аресты вновь подтвердили для властей непреложный факт: в немецкой деревне отсутствует "классовое расслоение". Стало быть необходимо "углублять работу по изоляции кулаков и контрреволюционных проповедников от бедняцко-середняцких масс", которые отрицательно воспринимают аресты эмигрантов, сочувствуют арестованным, рассматривая их как "мучеников"43.
Отлов и изъятие активистов эмиграционного движения продолжались в течение всех 1930-х гг. и завершились в 1938 г. Вот каким образом складывались отношения одного из них, Давида Яковлевича Пеннера, с ОГПУ-НКВД. Д.Я. Пеннер, 1879 года рождения, уроженец Екатеринославской губернии, до ареста проживал в Сла-вгороде, а еще ранее —в пос. Глядень Благовещенского района, где в 1930 г. за участие в эмиграции арестовывался его отец, Я. Пеннер, чье дело по ст. 58—10 рассматривалось Особой тройкой ОГПУ. В 1932 г. Давид Яковлевич подвергся аресту Славгородским отделением ОГПУ Омского оперсектора вместе с Иваном Ивановичем Диком, 1905 г. рождения, уроженцем Родинского района на Алтае. Оба были признаны виновными в том, что "в 1929—1932 гг. среди немецкого населения вели агитацию за эмиграцию в Америку". Для выяснения вопроса о возможности выезда они вступили в переписку с германскими дипломатическими представительствами в Москве, Ленинграде и Новосибирске, посещали их лично, информировали их о жизни немцев в Сибири. Пеннер выезжал вместе с основной волной эмигрантов в Москву, но эмигрировать не смог и был возвращен назад. И хотя обвинения в агитации он не признал, ему, как и Дику, была вменена вышеуказанная статья.
Интересно отметить, что обвинительное заключение по их делу прокурор Омска (подпись неразборчива) на
88
Белковец
ложил 9 июля 1932 г. резолюцию следующего характера: "Из обвинительного дела видно, что Пеннер и Дик на протяжении продолжительного периода проявляли недовольство существующей советской системой, причем, это недовольство вызвано, во-первых, временными хозяйственными затруднениями, и, во-вторых, на почве их религиозных убеждений. При этом какие-либо признаки активного недовольства, именно в смысле понимания признаков ст. 58-4-10 УК отсутствуют". В посещении консульств и "в оказании услуг своим односельчанам по ходатайству о выезде за границу" прокурор тоже не обнаружил состава преступления. "Их действия,— полагал он, —ни в малейшей степени не нарушают требования соглашения между СССР и германской республикой". Но несмотря на такое заключение, заседание коллегии ОГПУ постановлением от 21 сентября 1932 г. осудило обоих, первого на 5 лет, а второго на 3 года концлагерей.
Отсидев свой срок, Пеннер выехал из Сибири и поселился в Бобруйском округе Белоруссии, где устроился рабочим на стеклозавод. Но это не спасло его от карающего меча. В июле 1938 г. в составе "контрреволюционной группы евангелистов-меннонитов" из 5 человек, своих бывших земляков из Сибири, в которую входили кроме него братья Иван и Яков Вильгельмовичи Фасты, Иван Абрамович Классен и его сын Петр (1913 года рождения), он был арестован и судим коллегией по уголовным делам Могилев-ского суда. Всем им было предъявлено обвинение в антисоветской агитации, направленной на отказ евангелистов от участия в выборах в Верховные Советы СССР и БССР, от службы в Красной Армии, запрещении своим детям посещать советскую школу. К тому же они восхваляли "строй фашистской Германии". Напомнили им и старые сибирские грехи. Пеннер виновным себя не признал, но заявил, что "никакой к-р (контрреволюционной— Л.Б.) деятельностью не занимался, а только лишь прививал религиозные чувства своей семье и втягивал членов своей семьи в секту меннонитов". При этом он смело заявил, что "не признает советской власти и изданных ею законов", а в выборах не участвовал потому, что "кандидатами выдвигаются коммунисты и неверующие в бога". После таких заявлений приговор, который вынесли ему и его товарищам белорусские судьи — 10 лет исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) с поражением в правах на 5 лет, — кажется сравнительно мягким44.
Большой террор
89
Наряду с репрессивными мерами против активистов движения власти предприняли массированную атаку на сознание колеблющейся части немецкого населения, одурманивая его идеей грядущего коммунистического братства. Целые бригады уполномоченных и агитаторов разного ранга были брошены в немецкие села, где они вели индивидуальные беседы, проводили бедняцкие и женские собрания, организовывали районные и окружные конференции. В Омском округе только в течение 4 месяцев (с сентября 1929 г. по январь 1930 г.) тремя бригадами по 10 человек каждая было проведено в общей сложности 67 женских, бедняцких и общегражданских собрания. На них разъяснялась политика партии в деревне, нацеленная на всеобщее равенство, выбирались активисты для ведения культурно-просветительной работы, создавались красные уголки и избы-читальни. Меры по борьбе с эмиграцией разрабатывались также на межрегиональных районных и окружных конференциях бедняков и батраков. В январе 1930 г. такая конференция окружного уровня состоялась в Омске, и схъехавшиеся на нее 75 делегатов приняли решение о создании групп бедноты при сельсоветах для развертывания агитации против эмиграции45. Однако результативность подобных мер долгое время оставалось минимальной, а в Немецком районе в течение всей первой половины 1930 г. 31 меннонитская деревня вообще бойкотировала подобные собрания46.
Подготовка новой попытки эмиграции
Несмотря на репрессивные меры и политику административного воздействия на немецкую деревню, эмиграционное движение весной 1930 г., как уже было сказано, продолжало нарастать. Суммировав всю содержащуюся в сводках ОГПУ, секретных материалах различных комиссий и донесениях краевых властей в Москву, в ЦК и ЦИК, информацию, получаем следующую картину его дальнейшего развития. Практически в каждой сводке ПП ОГПУ о настроениях в немецких селах и борьбе с эмиграцией, которые дважды в месяц посылались секретарю крайко
90
Белковец
ма Р.И. Эйхе, в контр-разведывательный отдел (КРО) ОГПУ в Москве и в УЧОСО (учетно-осведомительный отдел) ПП ОГПУ, внимание партийных и охранительных органов обращается на новые симптомы зараженности населения эмиграционной болезнью. Помимо нелегальных собраний, поездок активистов по селам, сбора подписей под обращением к высшим органам власти в стране, составления списков, выделения ходоков в центр и пр., что влекло за собой активное вмешательство сотрудников аппарата ОГПУ, в течение всей весны шла деятельная массовая подготовка к выезду. Население "поголовно зараженных эмиграционными настроениями" селений "сушит сухари", готовит чемоданы и корзинки, распродается, кто еще не успел это сделать, а дети не посещают школу, — констатируют документы.
По сообщению славгородского прокурора, в апреле в немецких селах "волна эмиграционного настроения настолько выросла и укрепилась, что никакими мерами сдержать эту волну нет возможности". Почти все "на колесах", лозунг дня — "даешь Канаду"47. В Немецком районе к массовому выезду готовы 16 самых крупных сел, в том числе Каратоль, Дегтярка, Чистое, Мирное, Сереб-рополье и др. Настроены на выезд жители Красновки Андреевского района, "бедняки и середняки" лютеранских деревень в Ново-Омском и Исиль-Кульском районах—Мирные Долины, Ребровка, Новинка, Поповка, Зеленое Поле... Многие уже уехали "в неизвестном направлении" под предлогом переселения на Украину, в Ташкент и другие пункты СССР. Однако проверкой установлено, что едут опять в Москву, откуда, полагают, легче добиться выезда. По данным ОГПУ к началу мая из 5 сельсоветов Ново-Омского района выехало 45 семейств, преимущественно середняков, поголовно подготовился к выезду на Украину пос. Мирные Долины, а 11 семейств уже снялись с места, были задержаны на станции Омск и "водворены к месту прежнего жительства". Из Исиль-Кульского района на этот же срок убежало 16 хозяйств. 7 мая на станции Кулунда было задержано 10 семей (26 человек) из Екатериновки Ключевского района, сумевших добыть билеты на Украину на 8 мая. Выехать им также не удалось.
Неспокойно было и в Купинском районе Барабинско-го округа, где немецкое население поселков Нейфельд и Николаевки "отказалось получать семенной материал".
Большой террор
91
Недовольство его частично объяснялось тем, что в феврале местный милиционер закрыл в Николаевке и Граничном молитвенные дома, к тому же без всяких оснований в Купинской колонии был уволен председатель Цвет-нопольского сельсовета48.
Жители Николаевки Абаканского района после проведения в марте членом РИКа Бургановым выборов сельсовета, когда на одном заседании избиркома было лишено прав сразу 45 человек из середняков, "командировали своих представителей в Томский и Хакасский округа для выяснения возможностей переселения"49.
Особое беспокойство вызывал у властей тот факт, что эмиграционное движение в немецкой деревне перекинулось на другие национальные переселенческие деревни края, в первую очередь, польские и эстонские. "Нами зафиксирован ряд случаев,—доносил зам. ПП ОГПУ Гарин в сводке от 15 февраля, — посещение поляками и беженцами империалистической войны— белорусами, костелов, где они наводят справки о возможности эмигрировать, прося соответствующих советов. Количественно увеличилась подача ходатайств в ОАО о выдаче разрешений на выезд за границу". Эмиграционные настроения проникли и в русские деревни, где ими охвачено кулачество, выделяющее из своей среды ходоков в различные иностранные представительства. "Нами, —доносил Гарин, — зафиксировано неоднократное посещение русским кулачеством германского и японского консульств в г. Новосибирске, где они желаемых результатов не получили". Один из ходоков, Сергей Саншин, с посемейным списком на 18 человек из села Н-Егоровки Черно-Курьи-нского района добрался до Норвежской миссии в Москве, которая была им поставлена в известность о том, как "коммунисты ограбили все крестьянство, хлеб и имущество отняли, изгнав владельцев из домов". Теперь крестьяне голодают, а коммунисты, используя голод, насильно загоняют их в колхозы.
Выслушав ходока, представитель миссии заверил его, что миссия берет на себя ходатайство перед английским правительством о разрешении выезда всем поименованным в списке крестьянам в Канаду и дал бланки для заполнения просьб. "Нами,—докладывал Гарин,—дано распоряжение о ликвидации данной группы с установкой добыть уличающие норвежскую миссию данные участия в эмиграционном движении"50.
92
Бепковец
22 заявления русских граждан, жителей Хабаровского района Славгородского округа, было передано в октябре 1929 г. "РУСКАПА" для Канадского Департамента по делам эмиграции. В одном из них, написанном Иваном Ивановичем Колотаевым, говорилось следующее: "Настоящим прошу Акционерное Общество Русско-Американского агентства принять меня на жительство в Америку, так как я желаю приехать в Вашу страну и по приезде заниматься только крестьянством". Канадский Департамент вернул все просьбы назад с разъяснением, что эмигрировать можно лишь с разрешения местных властей и согласия той страны, куда происходит эмиграция. Естественно, все заявители попали "в разработку" ОГПУ с установкой на их арест и привлечение к ответственности51.
Из документов видно также, что эмиграционные настроения жителей немецкой деревни Самарки Рубцовского округа перекинулись на соседние русские селения Золотуху и Успенку.
Ярким показателем роста эмиграционных настроений служили крестьянские сходки и собрания, на которых выдвигались открытые требования свободы выезда, свободы религии, предоставления прав гражданства служителям религиозных культов, а также снижения темпов 5-летнего плана по сельскому хозяйству и свободного развития индивидуальных хозяйств через ослабление налогового пресса. На этих собраниях составлялись списки желающих эмигрировать для германского консула, принимались единогласные решения о выезде, обсуждались его сроки и "тактика дальнейших действий". На одном из таких собраний граждан всех поселков Чистов-ского сельсовета в Немецком районе, которое проводил 3 мая Курц, прямо заявивший собравшимся, что "эмиграция раз и навсегда прекращена и невозможна", всеми присутствовавшими "131 гражданами и 26 женщинами" было все-таки принято решение: "Эмигрировать, посев не производить". Председательствовал на собрании Корней Петере, секретарские дела вел Корней Корнеевич Фризен52.
В Ново-Романовке только за первую половину 1930 г. таких собраний-сходов было 22. Деревня бурлила. "Особенно усугубил положение, — говорилось в информационном бюллетене славгородского прокурора, — такой головотяпский случай —в Немецкий район в момент сильнейшего обострения эмиграционного настроения была
Большой террор
93
послана и демонстрировалась для населения американская кино-фильма, в которой показывали единоличное хозяйство в Америке, все его прелести: техника, сельхозкультура и тому подобное"53.
В течение всей весны после публикации известного постановления ЦК и статьи Сталина "Головокружение от успехов", происходил массовый выход немцев из колхозов "под предлогом насильственного вовлечения" в них в 1929 г. Конкретные примеры этого насилия очень показательны, они вносят дополнительные штрихи в общую картину коллективизации в стране. Здесь и угрозы досрочного взыскания кредитов, занесения в списки кулаков и отправки к Ледовитому океану (так действовал, к примеру, уполномоченный Ново-Омского РИКа Борисов), здесь и аресты (8 середняков в Дворском), конфискации имущества (в Подсосново у 11 середняков проинструктированным в Москве, не говорившим по-русски членом германской компартии Шульцем), отвод единоличникам неудобной земли вместо взятой у них в колхозы и совхозы и многие другие свидетельства беззакония и произвола. В организованных такими способами "коммунах" царили бесхозяйственность и апатия, они лишь "проедали" государственные средства и вообще считались "пугалом коллективизации". Зимой 1929—1930 гг. хлеб в коммунах сгнил на поле, а при его обмолоте 30% зерна ушло в солому54.
В борьбе немецких крестьян за выезд весной 1930 г. появилась и такая "новая форма контрреволюционного характера", как посылка анонимных писем с угрозами в адрес ответработников. 8 апреля подобную анонимку на имя председателя РИКа Шнегельберга обнаружили в ящике Гальбштадтского почтового отделения. "Сейчас идет чистка, — говорилось в ней, — ...всех работников, мы крестьяне даем наше предложение, требуем всех коммунистов выбросить из аппарата Соввласти, они вредители, и прокляты для крестьянства, долой коммунизм, дать владеть Соввластью крестьянским и рабочим депутатам. Долой коллективизацию, долой коммунизм, да здравствует свобода всем, да здравствует единоличник! Крестьянская масса". Подобные письма, частично на немецком языке, получили в Камышенском учитель Зурау, председатель сельсовета Гербер — кандидат ВКП(Б), уполномоченный РИКа, член партии Петере (в авторстве подозревались кулаки Шварц, Копф и Фогель55) и житель поселка Лес
94
Белковец
ное, бывший председатель сельсовета, И.Г. Левин56. Имели место и коллективные походы женщин в РИК с категорическим требованием дать им разрешение на выезд.
Эмиграционные настроения подкреплялись расползавшимися по поселкам слухами о заинтересованном отношении к судьбе немецких крестьян в СССР зарубежной общественности. Слухи исходили от ходоков, ездивших к консулу в Новосибирск и в посольство в Москву, от тех, кто знакомился с немецкой прессой, обнаруживавшей стремление Германии способствовать выезду российских немцев, кто получал письма из Канады и США. Особенно вредными в деле подъема новой эмиграционной волны признавались известия из Москвы о том, что часть беженцев 1929 г. выпущена за границу, а также письма выехавших с выражением надежды на сохраняющуюся возможность эмиграции. Краевые власти справедливо считали, что этот выезд, давший возможность "ку-лацко-зажиточной части" сибирских немцев ускользнуть "от выполнения госповинностей", не дает умереть надеждам оставшихся, и посему настойчиво требовали "прекратить разрешение выезда"57.
Как установило ОГПУ, в Исиль-Кульском районе такие письма уже в январе получили немцы Эпп, Ропп, Рем-пель, Янцен и другие. В одном из них говорилось следующее: "Встречали нас в Германии хорошо, и мы, грешники, даже не достойны такой встречи. Правительство Германии очень заботилось о нас, и население жертвует для своих собратьев. С Канадой установили связь и получили официальное сообщение, что весной всех немцев, живших в СССР, примут. Приезжайте скорей". Еще более обнадеживающими были письма из Канады. Так, житель Равнополья в Немецком районе Генрих Функ получил письмо от Генриха Ремпеля. "Вся Лига Наций, — сообщалось в нем, —взялась за разрешение вопроса о выезде меннонитов в Америку. Вы не отчаивайтесь, ожидайте!" Генрих Плетт писал Генриху Якобу из Красного Дола: "Я все силы положил на то, чтобы исходатайствовать вам выезд в Америку. Вы не имеете даже представления о том, что внешне делается для вас". Отмечались в письме заслуги видных деятелей меннонитских организаций Америки, Давида Тевса, Бонье, Унру, которые "не покладая рук работают за ваш выезд из России". "Мы все верим, что Бог поможет вам бежать из страны антихристов"58.
Большой террор
95
Слухи о возможном выезде будоражили немецкую деревню. Большинство крестьян в это время связывало свои надежды на него с Германией, которая, как они полагали, добивается его и принимает все меры к переброске немцев из СССР в саму Германию и Канаду. Они настойчиво ждали приезда германских представителей в Немецкий район и намечали сроки: 1 января, 1 февраля, 15 февраля, 30 февраля, 15 марта. Говорили о том, что германское правительство готово принять 60 тыс. человек и для этой цели арендовало на 2 месяца у СССР железную дорогу, что на станции Славгорода уже приготовляются к отъезду эшелоны, предназначенные для вывоза немцев в Москву. Возлагались надежды и на Лигу Наций, которая якобы предложила Америке принять немецких эмигрантов из СССР и отвести им для обработки поля, а Голландии — обеспечить их сельхозинвентарем и тягловой силой. Пропустив все сроки, обвиняли местные власти в задержке выдачи документов и назначали новые: на май, на июнь.
В связи с эти хочу привести целиком любопытный документ, обнаруженный в бывшем партийном архиве Новосибирска, который прекрасно характеризует сложившуюся в Немецком районе ситуацию.
В Краевой Комитет ВКП(б) г.Новосибирск
В Краевой Комитет ОСОВИАХИМА
Копия Центральному Совету ОСОВИАХИМА в Москве. От членов Московского совета и его секций, добровольно поехавших за счет "35.000" на низовую советскую работу, т.т. ОЛЬКИНА С.С, ЛЕЙМАНА Лазаря и ДЕЙСТФЕЛЬДТА.
Согласно распределения вербовочной комиссии мы прибыли в Славгородский округ, который в свою очередь направил нас в распоряжение РИКа в поселок Галь-бштадт.
Здесь из беседы с секретарем райкома, председателем РИКа и другими работниками, нам стало известно, что среди почти всего населения царит эмиграционное настроение. Прошлой осенью крестьяне-немцы под влиянием заграничной и кулацкой агитации уже распродали за бесценок свое имущество и тронулись в путь в Америку, часть из них удалось задержать в Москве и возвратить обратно. И сейчас еще крестьянство не успокой
96
Белковец
лось, несмотря на всю проводимую здесь противоэмиг-рантскую агитацию и разъяснения. Крестьянские массы, зараженные эмиграционными настроениями, не собираются приступать к севу, отказываются от семян, кредита и всякой другой помощи и ждут самолетов из-за границы.
Враждебные нам силы распространяют среди населения слухи о том, что в ближайшее время прилетит эскадрилья самолетов из-за границы и всех их увезет с собой в Америку. Характерно, что сроки прилета этих самолетов все время оттягиваются. Например ждали сперва самолетов 15 марта, потом 5 апреля, теперь ждут 15 апреля.
Этой версией о прилете самолетов враждебные нам силы удерживают крестьян от сева, всячески укрепляют в них надежду и веру в эмиграцию и отодвигая сроки прилета, тем самым срывают весеннюю посевную кампанию и подготоваливают вторичную эмиграцию почти всего района в Америку.
Характерный случай. 8 марта в Славгороде опустился самолет из Новосибирска, перед этим пролетевший над Немецким районом. Среди крестьянства в районе тотчас же был пущен слух, что на этом самолете прилетели 2 германских офицера с пулеметами и что их якобы арестовали и посадили в славгородскую тюрьму. Слух этот упорно держится до сих пор и никаким опровержениям крестьянство не верит.
Принимая во внимание, что 1) эмиграционным настроением заражено более 2/3 всего населения района, в том числе и ряд руководящих работников, 2) побороть и рассеять эти настроения до сих пор не удалось, 3) до весеннего сева осталось менее 3-х недель, и 4) самое главное, вопрос эмиграции имеет международное и политическое значение, — мы считаем целесообразным для того, что бы раз навсегда покончить с версией о заграничных самолетах, прислать в Немецкий район эскадрилью наших самолетов, которые покружились бы над районом, сбросили большое количество агитационных листовок на немецком языке и затем опустились бы в нескольких пунктах района, после чего около самолетов должны быть устроены митинги с участием лучших агитаторов, хорошо владеющих немецким языком. Все население района безусловно будет присутствовать на этих митингах, так как примет самолеты за долгожданные заграничные и явится к тем местам, где самолеты опустятся.
Большой террор
97
Мы надеемся, что таким путем удастся наконец покончить с заграничной и кулацкой агитацией о прилете самолетов и если не совсем покончить, то нанести сильный удар эмиграционным настроениям.
Сделать это нужно как можно скорее.
Члены секции МОРК Олькин, Лейман Лазар.
Ходатайство группы московских рабочих Районный Комитет ВКП(б) Немецкого района поддерживает.
Считаем необходимым посадку самолетов и устройство митингов произвести в следующих поселках:
1. Пос. Чертеж (крупная коммуна)
2. Пос. Подсосново (крупный колхоз)
3. Пос. Гальбштадт (центр МТС и района)
4. Пос. Гришевка (крупная с/х артель)
М. П. Подпись59.
Главным показателем эмиграционных настроений весной 1930 г. стал отказ значительной части немецкого населения от сева. Предвидя это, крайком партии еще в январе принял решение о посылке в немецкие районы Славгородского и Омского округов сроком на 3 месяца бригады из 50 человек коммунистов и комсомольцев, преимущественно рабочих, набрав их в сибирских городах, для агитационной работы60. Правда, искомое число агитаторов набрать не удалось. Их продолжали изыскивать еще в марте в Красноярском и Кузнецком округах, каждый из которых должен был поставить 10 человек, а их руководство получило "на вид" за невыполнение распоряжения61.
Тем не менее в Славгородском округе посевная кампания 1930 г. была по сути дела провалена. Во-первых, немцы отказались брать предложенную им семенную ссуду за наличный расчет с внесением 15% ее стоимости, ссылаясь на отсутствие денег и повсеместный голод. Тогда окружком распорядился выдать беднякам и середнякам, а также немецким колхозам безденежную ссуду с расчетом, чтобы общий ее размер по округу не превышал 1/3. Остальные колхозы обязывались под угрозой штрафа оплатить семена и их доставку. Замечу, что эту ссуду будут взыскивать с немецких крестьян "натурой", а не деньгами в январе 1931 г., привлекая неплательщиков к судебной ответственности62.
98
Белковец
К началу апреля в Немецкий район было заброшено предназначенных к выдаче семян: пшеницы 35 700 ц, овса — 1550 ц, проса —140 ц, подсолнуха — 20 ц, кукурузы — 15 ц, гороха — 40 ц. Срочно для Гальбштадтской МТС 24 марта из Новороссийска большой скоростью был отгружен 31 трактор, и к началу сева она должна была располагать в общей сложности 33 тракторами. Было дано также распоряжение о закупке 3 тыс. лошадей в Бара-бинском округе и других районах, смежных со Славгоро-дом, выделено кредитов: 150 тыс. руб. для Славгородско-го и 50 тыс. руб. для Омского округов. Кредиты предназначались колхозам, которых в Немецком районе весной 1930 г. оставалось всего 963. При столь мощной поддержке район, как считали власти, в состоянии будет засеять 52 тыс. га земли. Таков был спущенный сверху план, только 75% которого, по самым скромным подсчетам, можно быдо вспахать имеющейся в наличии тягловой силой (при расчете 7 га на лошадь и 300 га на трактор). При этом надо иметь в виду, что в районе совершенно остуствовали корма. Не было ни жмыха, ни отрубей, ни грубого фуража в виде соломы и сена, не говоря уже об овсе, которого для содержания лошадей в работоспособном состоянии требовалось 5,5 тыс ц64.
30 апреля краевые органы провели специальное совещание, на котором обсуждался вопрос о проведении посевной кампании в немецких районах. Оно обнаружило, однако, полное отсутствие какой-либо работы краевых организаций (Сибземколхозсоюза, Полеводсоюза и др.) по выполнению принятых решений. Требовалось срочное обследование результатов их деятельности и принятие срочных мер по привлечению виновных к ответственности. Для стимуляции крестьян требовалось срочно, до 1 мая, объявить на местах "контингент освобождающегося от единого сельхозналога хозйств", предоставить больше льгот "пострадавшим от эмиграции как стихийного следствия кулацкой агитации"65. Пришлось в дополнение к прибывшим из центра "тысячникам" изыскивать людей из местного резерва для массированной атаки на крестьян. В немецкие села на апрель были брошены 38 курсантов Омской СПШ, сотни советских и партийных работников разных уровней, только краевые органы командировали в этом месяце в немецкие поселки 25 человек66. Но немцы стояли на своем. "Массовые собрания абсолютно бойкотируются" в меннонитских поселках, —
Большой террор
99
доносил в начале мая в КИК председатель Славгородского ОИКа. — "На них не выступают и не голосуют ни за, ни против, и не воздерживаются", а проводимая "индивидуальная работа в виде бесед на дому" не достигает цели из-за недостатка людей, знающих немецкий язык67.
22 мая Конончук телеграфировал Эйхе, что "подавляющее большинство немцев сеять категорически отказывается, требует выезда в Америку, в отдельных селах предлогом отказа сеять является невыдача семян кулакам". Секретарь окружкома жаловался также на то, что "работу осложнило" посещение Курца, и требовал проведения "нескольких судебных процессов над кулацкими зажиточными элементами, которые отказывались сеять"68. В итоге к 30 мая, несмотря на то, что были "приняты самые зверские меры, в районы послали всех — отдельные учреждения на замке, сняли с работы двухъ пред. РИКов" и т. д., посев составил лишь 55% плана. В Немецком районе "непосевщиков" оказалось 1200 хозяйств (более 1/3), а по всему округу — 10%. Остальные сильно сократили посевные площади (вместо 23 га сеяли 10, вместо 10 — 6—7 га). В результате в Немецком районе план посевной оказался выполнен всего на 36%, а в индивидуальном секторе в целом по округу — на 40%69.
Особенно стойко держались меннониты Славгородского округа (села Орловка, Сине-Озерное, Дегтярка, Петровка, Угловое, Шумановка), так и не принявшие посевного плана. Их позиция была оценена властями как переход в "подпольное ожидание" и поиск новых методов. В других селах в севе участвовала лишь часть меннонитов: в Гришевке сеяли 16 хозяйств, 7 отказались сеять, в Каратоле сеяли 31, не сеяли 37, в Кусаке сеяли 25, не сеяли 24 и т.д.70. Посев производился, главным образом, в лютеранских и католических поселках. Они дрогнули еще в феврале, после проведения в Немецком районе бедняцкой конференции, а в округе— женской, вызвавших перелом в настроениях лютеран. Поселки Марьяно-вка, Желтенький и другие, в прошлом почти поголовно охваченные движением, приступили к деятельному восстановлению своих хозяйств. Жители их заявили, что будут эмигрировать лишь тогда, когда власти разрешат выезд (то есть в конце 1980-х гг.!). В этих поселках в начале 1930 г. не было зафиксировано и случаев "нелегальных изысканий путей эмиграции". Тогда же некоторые "бывшие эмигранты" подали заявления с просьбой возвратить
700
Белковец
им распроданное имущество по той ничтожной цене, за которую они его продали, "выражая при этом желание остаться на жительство в Советском Союзе"71.
Справедливости ради надо сказть, что посевная в Славгородском округе "из рук вон плохо" проходила не только у немцев. Из-за шедшего полным ходом раскулачивания не лучше обстояли дела и в других районах. Округ переживал общий хозяйственный кризис, спровоцированный коллективизацией. Сводки ОГПУ говорят о том, что для сева "семян не хватает, мешает бедность, ибо хозяйства разорены, в ряде районов нищенство принимает массовый характер", "наблюдаются факты употребления в пищу протравленных семян", павших животных, "попытки самоубийства на почве голода", "отравление матерь-ми своих детей мышьяком". Лошади, отощавшие от бескормицы, не могут тянуть плуг, в большинстве районов они заражены сапом, ящуром, чесоткой, и другими болезнями, в отдельных селах ежедневно падает 5—7 голов. В иных местах из-за истощенности лошадей их запрягают в плуг по 3—4, сеют главным образом ручным способом, раскрыты и скормлены скоту все соломенные крыши. Тракторы же оказались к работе непригодными, так как стоят неремонтированные72.
Имело место еще одно обстоятельство, благодаря которому славгородские власти не справились с севом. Как явствует из письма уполномоченного ВЦИКа по делам нацменьшинств при президиуме крайисполкома Бек-Булатова Курцу от 10 июля, они "меньше занимались массовой работой,... а больше теоретическими толкованиями результатов" проверочной поездки по районам последнего. Член правительства, считал Конончук, говоря по прямому проводу с Эйхе 25 мая, "неправильно определил основную причину роста эмиграционного движения", увидев ее не в происках заграничных врагов, а в "перегибах при коллективизации". Тем самым была дискредитирована местная власть, благодаря чему в целом ряде сел ее переставали признавать73.
Еще резче была воспринята окружной властью публикация статьи в немецкой газете "Дер Ландманн" по итогам поездки Курца, осуществленная Э.И. Сигети и Бек-Булатовым, разделявшими выводы доклада Курца. Лейтмотив этой статьи, в которой на свои места были поставлены причина и следствие, был таков: прекратится "классовая борьба" в деревне — прекратится и эмиг
Большой террор
101
рация. Он был неприемлем в условиях развернутого наступления на крестьянство и заклеймен как результат отсутствия "классового чутья", "политической слепоты" и как "настоящая кулацкая клевета на нашу партию". Вместо того, "чтобы разоблачить, добить остатки кулацкого движения, помочь беднякам и середнякам высвободиться из кулацкого засилия", авторы статьи, полагал еще один партийный функционер, Ф.П. Функнер, проповедуют мир и "благоволение" между кулаком и бедняком. Да, кулак не хочет быть ликвидированным как класс и бежит, поэтому "эмиграция есть особый вид обостренной классовой борьбы в условиях немецкой деревни". Таков был окончательный приговор выводам инспекторской поездки74.
В результате, оберегая себя, краевые власти (в лице Эйхе и председателя СКИКа И.Е. Клименко) развернули критику его действий на партийной конференции, приклеили ему ярлык "правого оппортуниста". Курца обвиняли в том, что он свои действия "совершенно не согласовывал с местными партийными и советскими органами", особенно с представителями Славгородского округа, и вся его поездка ставит под сомнение положительные результаты их деятельности. Руководство Сибкрая настаивало поэтому на том, чтобы обсуждение доклада члена правительства на фракции Президиума ВЦИКа было отложено до их приезда в Москву. Правый уклон его заключался и в том, чтобы проводя общие собрания на тему эмиграции, Курц "ни один раз не побеседовал отдельно с беднотой"75. Поездка, считало и ОГПУ, была использована немецкими колонистами "в целях поддержания эмиграционного настроения". В том же Славгородском округе его приняли даже за германского представителя, приехавшего для окончательного разрешения вопроса о переселении.
Можно думать, что постоянные жалобы славгородских властей на немецкое население, в открытую саботировавшее посевкампанию, отказывавшееся от семян, скота и машин, имели в известной степени надуманный характер. На немцев и эмиграцию можно было списать часть своих собственных грехов и издержки общей правительственной политики. Во всяком случае тот же Бек-Булатов еще- в конце апреля своей резолюцией на докладе об обследовании Немецкого района, комментируя многочисленные показатели того, что было якобы сдела
102
Бепковец
но, внес некоторую ясность в общее состояние дел. Он констатировал, что работа всех органов в районе не идет, что окружные "союзы" (Колхоз, Полевод, Молживотно-вод и др.) не приняли никаких мер не только по улучшению положения немецкого населения, но и не сделали самых элементарных дел: "площади не обеспечены семенами и занаряженные семена на места не заброшены", не заготовлено и не доставлено на места намеченное количество лошадей и молочного скота, не известно, на что использованы отпущенные кредиты в сумме 110 тыс. рублей, заготовленные и ввезенные в округ корма по назначению не поступили, а рабочий и молочный скот падает от бескормицы. Обещанных тракторов в районе еще не видели, машинно-конные станции для обслуживания сева не организованы. В то же время полным ходом продолжается вовлечение людей в колхозы, хотя план коллективизации Немецкого района "нереальный, преувеличенный, без учета национальных особенностей", идет ликвидация товариществ...76
Оказывая сопротивление абсурдной с точки зрения нормальной крестьянской психологии политике местных властей, немецкие крестьяне, будучи законопослушными гражданами, пытались добиться разрешения вопроса об эмиграции и официальным путем. Они продолжали составлять коллективные прошения и разными путями переправляли их Москву в ЦИК. Очевидно, только часть их дошла до адресата, который не удостоил просителей ответом. В фонде ЦИКа в ГАРФе удалось обнаружить три документа такого рода, составленные мен-нонитами Благовещенского района: пос. Николаевки и Татьяновки Николаевского сельсовета (118 подписей), Долино-Чернавского (38 подписей) и Гляденского (429 подписей) сельсоветов. Во всех заявлениях говорилось о том, что податели их — честные труженики-хлеборобы, никогда не конфликтовавшие с властью и добросовестно выполнявшие все "госповинности" как хлебозаготовки, контрактации, сельхозналог, займы, самообложение "к сроку". Теперь дело их рухнуло, поскольку "за поднятие хозяйства и урожайности наших лучших крестьян облагали индивидуальными налогами и конфискацией имущества", они терпели "рукоприкла-дывание и другие неслыханные издевательства при хлебозаготовках". Поскольку принять проводимую политику и согласиться с ней они не могут, просят отпустить их
Большой террор
103
за границу и оставляют в распоряжение властей "все имеющееся имущество"77. Однако стучались "честные труженики" уже в наглухо закрытые двери.
Левой рукой поправляем то, что натворила правая
Нельзя сказать, что местные власти не предпринимали никаких действий, чтобы поправить положение немецкой деревни и утихомирить эмиграционные страсти. Они пытались это сделать, тем более что руководящие циркуляры из центра постоянно предписывали "принять все меры по борьбе с эмиграцией" в том числе "исправить перегибы в области колхозного строительства, лишения прав, раскулачивания, закрытия молитвенных домов", "оказать материальную помощь" и т. п. Но действия эти были столь непоследовательны и половинчаты, что не могли оказать реального влияния на положение дел. Да и к тому же значительная часть их шла вразрез с общей линией дальнейшего углубления политики "социалистического переустройства деревни". В этих условиях они напоминали действия слепого человека-правши, левой рукой пытающегося поправить то, что натворила правая.
Для выяснения того, что было сделано, оказывается весьма полезным сопоставление официальных отчетов о проделанной работе, в которых она представляется соответствующим образом, и секретных бумаг, сводок, докладных и прочих записок не для постороннего глаза, из которых вырисовывается реальное состояние дел. Начнем с возврата имущества доставленным на места из Москвы эмигрантам.
Еще в разгар эмиграционного движения осенью 1929 г. Славгородский ОИК отдал распоряжение РИКам, чтобы оставленное немцами имущество "немедленно подбиралось и передавалось на хранение" товариществам, коллективам и кооперативным организациям. Однако из-за нерасторопности этих организаций многое из того, что было брошено, пропало, и РИКам удалось, да и то в лучшем случае, взять на учет лишь половину оставленного добра78. Не лучше обстояло дело с тем, что было продано учреждениям, организациям или частным лицам. Со
104
Белковец
гласно циркуляра СКИКа, посланного 7 декабря 1929 г. трем окрисполкомам, Славгородскому, Омскому и Рубцовскому, а также крайпрокурору и суду, все сделки купли-продажи, заключенные бедняками и середняками, подлежали расторжению, а проданное имущество возвращено эмигрантам (при условии выплаты продажной стоимости). Однако значительная доля его была продана на базаре или приезжим из других районов "спекулянтам", в том числе не только лошади, коровы, брички, плуги, мебель, но и дома, вывезенные уже из поселков. Вернуть все это было нельзя. Но даже если что-то и можно было найти, то у проездившихся, да и неуспевших выехать, но ликвидировавших свое хозяйство крестьян, как выяснилось, не было средств для выкупа. Последние, правда, имели то преимущество перед возвратившимися, что не успели съесть приготовленные на дорогу сухари. Многие поэтому расселились у родственников и знакомых, частично из-за невозможности отопить промерзшие саманные или сложенные из пластов земли, стоявшие пустыми, дома.
Кроме этих трудностей обнаружилась еще одна — нежелание возвращать дома, попавшие в коммуны или Кре-стком. Последний рассматривал их как свою собственность и еще в июне оказывал яростное сопротивление поползновениям бывших хозяев-бедняков вернуть назад свое имущество79. Таким же образом поступали коммуны, которые отказывали в иске вышедшим из них бывшим своим членам и удерживали за собой даже дома, не говоря уже о других вещах. Этим они нередко пытались покрыть "сделанные правлением растраты". В результате многие хозяйства продолжали судиться с колхозами и коммунами, в которые попало их имущество, до 1930 г. В конце июня окружному комитету партии пришлось послать в Немецкий район специальную комиссию из представителе ОИКа, ОкрРКИ и прокурора для решения спорных дел на месте и привлечения виновных к ответственности. Заодно надо было разобраться с РИКом, который не мог изыскать средства для возврата "неправильно полученных сумм по индивидуальному обложению восстановленным в правах эмигрантам"80.
Мало что дал "пересмотр списков лишенцев", в особенности в Славгородском округе, где, как было установлено, "с лишением прав голоса" дело обстояло весьма неблагополучно. К лету 1930 г. по неполным данным
Большой террор
105
10 районов ОИКом было восстановлено в правах 1382 человека, в Немецком районе из 705 хозяйств права вернули 379. Главным "перегибом" в этом деле было признано лишение права голоса "не по эксплоататорским признакам", а "по признакам религиозных культов". Но исправляя этот "перегиб", весной 1930 г. во время перевыборов сельских советов вновь лишили прав 163 хозяйства, из которых 80 как прибегнувших к наемному труду с целью извлечения прибыли, 52 —живущих на нетрудовые доходы, 10 бывших торговцев, 8 осужденных, 12 умалишенных. Оказалось, что 52 хозяйства, живущих на нетрудовые доходы, "лишены как проповедники"81.
Не могло дать положительных результатов и привлечение к ответственности по партийной и административной линии тех, кто "искривлял" линию партии, "нарушал директивы правительства". По итогам спецпоездки Кур-ца были сняты с работы секретарь в коммуне им. Буденного Раап, председатель сельсовета в Подсосново Лей-ман, "вычищен" секретарь ячейки Унгерн и некоторые другие "перегибщики", а дела на отдельных коммунистов переданы в следственные органы. Однако показательных процессов, как того требовала директива, проведено не было, поскольку было признано, что это "не вызывается необходимостью", а часть снятых и отозванных из сел ретивых уполномоченных нашла себе применение в другом месте. Так, Корней Корнеевич Унгер, уже подвергавшийся взысканиям за перегибы, был исключен рай-комиссией по чистке из рядов ВКП(б) "как сын кулака-лишенца", допустивший "искривления классовой линии в период коллективизации, зажим самокритики" и "покровительство пьянкам" в Подсосново. Но окружная комиссия сняла с него обвинение в том, что он является сыном кулака на основании справки сельсовета и, учитывая уже объявленной ему ранее строгий выговор и положительный отзыв секретаря райкома партии Буксма-на, отменила решение райкома от 13 мая 1930 г., утвердившего результаты чистки. Унгер был восстановлен в партийных рядах с рекомендацией о целесообразности "использовать" его "на работе в другом районе". "Общественное порицание" с прекращением следствия и восстановлением в партии "как старого члена" было вынесено В.И. Ворошиловой, батрачке-большевичке с 1918 г., учинившей распродажу имущества середняцких хозяйств в Благовещенском районе, а руководивший хлебозакупом
106
Белковец
в этом районе секретарь Знаменского райокма ВКП(б) Матвей Федорович Бельдедов, осужденный к 4 годам с поражением в правах на 3 года, был досрочно освобожден после 6 месяцев заключения и благополучно прошел чистку как "активный участник Гражданской войны против белых"82. Воистину ворон ворону глаза не выклюет.
Столь "бережное" отношение к партийным кадрам объяснялось, отчасти, еще одним обстоятельством. При проведении кадровой политики в немецких колониях, которая бы в должной мере учитывала не столько интересы национального меньшинства, сколько сиюминутные задачи партийных органов, край испытывал большие сложности. От заезжих функционеров, коммунистов-рабочих, действовавших при выполнении заданий слишком прямолинейно, в деревне было больше вреда, чем пользы. Собственные же коммунистические кадры немецкое село, выполняя решение ЦК о коренизации аппарата, ковало очень медленно. В Славгородском округе в 1929 г. до чистки в партийной организации состояло членами и кандидатами 103 немца. Это 3,8%, в то время как немецкое население составляло 8,4% к общему числу его жителей. После чистки к весне 1930 г. их осталось всего 82 (21 член и 61 кандидат), из них 54 (14 и 40) в Немецком районе. На все остальные районы, в которых проживало более половины немецкого населения округа, приходилось, стало быть, 28 человек.
Что касается комсомольской организации, то и она выглядела довольно жалко. В 20 ячейках в немецких поселках по непроверенным данным числилось весной 1930 г. всего 122 человека. Проверить данные оказалось невозможно, ибо, как выяснилось, в округе не существовало даже "точного учета немцев — членов партии и ВЛКСМ". Да и имеющиеся ячейки в большинстве своем были заражены "мелкособственнической и религиозной идеологией" и не оказывали необходимой поддержки мероприятиям властей83.
Еще слабее выглядела партийная прослойка в немецких поселках Омского округа. Она состояла из 3 ячеек с 36 членами и кандидатами ВКП(б) (рабочих и батраков — 11, крестьян — 16, служащих —8, прочих — 1). Комсомольских ячеек к отчету набрали 5, в них числилось 59 человек84.
Не случайно, когда после поездки Курца попытались укомплектовать работниками-немцами хотя бы районные
Большой террор
107
организации в Немецком районе, пришлось поставить на ноги весь Сибкрай, чтобы найти активистов, способных работать в советских и кооперативных организациях, руководителями колхозов, секретарями ячеек, избачами, пропагандистами, председателями и секретарями сельсоветов. Еще хуже обстояло дело с кадрами специалистов: агрономами, врачами, учителями, ветеринарами, работниками суда и прокуратуры. С великим трудом удалось заполнить выделенные для немцев места в коммунистических учебных заведениях, особенно в совпартшколах и Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗе)85. Немцев практически не было в партийных органах края. Исключением была Немецкая секция крайкома партии, в округах же немцев среди членов комитета не числилось. В сельских райкомах Омского округа работало 4 немца, в Барабин-ском и Рубцовском округах, не только среди коммунистов, но даже среди активистов, на которых следовало опереться, не было ни одного немца.
Поэтому ни одно решение о посылке в немецкие села для работы необходимого числа партийцев-немцев не было выполнено, и сетованиями по этому поводу наполнен ни один документ. И все же весной 1930 г., судя по отчетам, некоторые кадры, хотя бы в Немецкий район, были "заброшены", в том числе 5 агрономов, 1 ветврач. Пришлыми людьми укомплектовывались штаты райколхоз-союза (из 13 человек —9). Из 16 немцев-двадцатипятитысячников, полученных краем, 12 ленинградских рабочих, из которых только 7 знали немецкий язык, были брошены в Немецкий район (8 председателями коммун, 2 секретарями ячеек, 3 инструкторами при райкоме и организаторами МТС). Барабинский и Рубцовский округа получили по одному человеку, а Омский —2, назначенных руководителями райколхозсоюза и одной из коммун. 3 инструктора-немца из местного резерва были введены в Омске в штат окружного союза колхозов, а при окрисполкоме появился уполномоченный по делам нацменьшинств, тоже немец. В Славгородский округ 6 человек присылал на время весенней посевной кампании Иркутский округ86. В 1930 г. начали функционировать краевые и окружные курсы секретарей и председателей сельсоветов, председателей колхозов, хлебников, механизаторов, снявшие через некоторое время остроту кадровой проблемы. В июне было заменено руководство в
708
Белковец
Немецком районе, секретарем райкома партии стал Г.Ф.Буксман, в течение года проработавший в должности секретаря Немецой секции крайкома, а председателем РИКа —заведующий немецким отделом Омской совпартшколы И.А. Климэк. Оставил пост секретаря окружкома и Конончук.
Изжить эмиграционные настроения и помочь встать на ноги оставшимся без средств к существованию людям могла бы материальная помощь, обещанная государством. Однако реально она стала оказываться с осени 1930 г., в то время как потребность в ней возникла гораздо раньше. Еще в начале декабря 1929 г. в докладной записке крайкома в ЦК ВКП(б) констатировалось, что "положение возвратившихся из Москвы тяжелое", что "в связи с холодами и отсутствием теплой одежды наблюдается заболевания и смертные случаи среди детей". "Материальный ущерб, причененный эмиграцией немецкому крестьянству, настолько велик, что нужны специальные средства для организации помощи не только производственной, но в ряде случаев и потребительской. Край этих средств не имеет",— говорилось в документе. По оценке Р.И. Эйхе, долгосрочная ссуда для немцев, которая была бы во состоянии поправить дело, составляла не менее 250 тыс. руб.87.
До разрешения вопроса о хозяйственной помощи со стороны центра было решено отпустить беднякам и середнякам 3 тыс. пудов хлеба из гарнцевого сбора, по 8 кг на реэмигранта в месяц. Часть хлеба была заимствована из фондов переселенческого управления. В дальнейшем оказание продовольственной помощи, а именно она до осени оставалась главной и почти единственной, зависело от того, как регулярно поступал хлеб по нарядам из Новосибирска, поскольку своего хлеба в одном из самых хлебных округах края больше не было.
Уже при первой выдаче определенная в 8 кг норма не была выдержана, и так как хлеб выдавался "почти всему населению", реэмигрантам досталось лишь от 8 до 20 фунтов в месяц на едока. К тому же и этот хлеб отпускался эпизодически: в первые дни, перед посевной, уборочной, и тем, кто вовлекался "на уборку урожая в колхозный сектор". Ряду поселков хлеб не выдавался более 3 месяцев и в них в апреле были разграблены семенные амбары. К тому же, как свидетельствуют материалы сла-вгородской окружной контрольной комиссии (КК РКИ),
Большой террор
109
"правительственные целевые наряды для немцев округом перекраивались и из них выдавался хлеб для других районов", было много таких случаев, "когда хлеб выдавали по запискам председателя окрисполкома и его заместителя" посторонним людям, а на протесты Союзх-леба в связи в такой "постановкой распределения" никто не обращал внимания. За счет Немецкого района подкармливались другие районы, где положение не только немецкого населения, судя по всему, было не лучше. "В коммунах продовольствия не было" и без такой поддержки "им угрожал развал". Подкармливалось за счет выделенного центром для немцев хлеба и тарифицированное население округа, испытывавшее острую нехватку продовольствия. В Славгороде, к примеру, в апреле 1930 г., пришлось снизить пайки служащим с 300 до 200 грамм, неквалифицированным рабочим (строителям) до 400, а многих, в частности, состоящих на бирже труда, вообще снять с довольствия. В этих условиях спасением были даже 2 вагона испорченной (по терминологии документа "дефективной") муки, полученной из Новосибирска.
Как следствие продовольственного кризиса можно расценивать факты из документов, неоднократно утверждающих мысль о том, что в Славгородском округе имеет место "преступное разбазаривание хлеба не по назначению" райкомами, которые используют его для снабжения служащих из русского населения, столовых и пр.88 Не случайны и постоянные жалобы с мест, что "до сего времени (середина февраля — Л. Б.) снабжение хлебом возвратившихся эмигрантов полностью не производится, несмотря на то, что РИК давно имеет необходимые от сельсоветов данные о потребности кормового хлеба", что даже "бедянцкая часть" их не обеспечена "нормой едоц-кого хлеба", что "есть случаи голодания бедноты и выездов по этой причине в другие места Союза"89.
Недостаток продовольствия явился причиной вскрытия амбаров с семенным зерном в поселках Орловке, Синеозерном, Кусаке, Хортице, Александровке, Удельном, Ямках, Мирном, Ясном, Гальбштадте и др. в начале апреля 1930 г. В ряде мест вскрытию предшествовали собрания, на которых принимались решения о взятии и распределении "неприкосновенного фонда" в случае, если хлеба не будет к 10 числу. Окружной прокурор, руководивший следствием, был согласен с доводами кресть
No comments:
Post a Comment